Переименовать – вернуть
После 1917 года в стране начинается обширный процесс, связанный со всеобщим переименованием. Мудрые большевики, не упускавшие ничего из внимания, перевели названия деревень из женского рода в средний. Мы привыкли называть: деревня Иваново, Калиново, Василево. Слово «деревня» – женского рода, а «Василево», извините, среднего. До 1918 года деревня была Василева, Иванова, Калинова, то есть «какая», «чья». В целях искоренения даже мысли о том, что населенный пункт может быть чьим-то, кроме государства и партии, десятки, сотни тысяч названий населенных пунктов по всей стране перевели из женского рода в средний.
Вообще, названия населенных мест преимущественно древнерусские и времен русского средневековья, времен московского государства, имперского периода и, как сегодня выясним, советского времени. Этот топонимический каркас создавали наши земляки-славяне, русичи. Основной закономерностью появления топонимической системы являлось то, что названия не были абстрактными по своему содержанию, по своей семантике. Они отражали элементы рельефа, элементы вод и характеристику водоемов, на берегах которых они располагались, отражали хозяйственные смыслы и занятия сельского населения, отражали реалии, связанные с жильем, с социальным составом населения. Показательно, что названий типа «Гора» или «Горка» немного, а вот единичных, уникальных, напротив, большинство. 63% названий произошло от личных наименований, от прозваний людей. За счет этого номенклатура чрезвычайно разнообразная.
Можно выделить четыре основных типа наименований: от названия имен и прозвищ (например, фамилия Воробьев когда-то была именем: «Иван, Воробьёв сын» превратилось в «Иван Воробьёв»), от двухосновных славянских имен (например, Вячеслав, Миролюб), от календарных христианских имен, от имен иностранного происхождения.
Изменения топонимической системы, например, Тверской области связано не только с обезлюдиванием сельской местности, не только с исчезновением самих селений с лица земли, но и с идеологическими моментами. Топонимика страны в целом и отдельных регионов в частности в огромной степени была изменена, искажена, деформирована. Существует необходимость провести некую научную инвентаризацию, ревизию этих переименований советского времени, чтобы понять логику каждого из этих изменений. Если речь идет о значимых исторических селениях или о названиях с глубоким содержанием, нужно пробовать решать вопрос о возвращении населенным пунктам прежних наименований. Принципиальный момент – не переименовать обратно, а возвратить историческое название. Переименовали они, а мы возвращаем (если сможем) историческое наименование, то, с которым это селение появилось на свет и проживало веками.
Из Гнилухи в Светлый путь
Приведу примеры, некую сформированную классификацию того, что и во что было переименовано.
Первая такая группа – от местных географических терминов с негативной окраской значения. Мы слушаем их, и нам кажется, что в них есть эмоционально негативное значение. Не на уровне смысла, а на уровне восприятия. Какие названия переименовывали? Например, в Рамешковском районе – деревня Разбойницы. От «разбиваться, расходиться», селение стоит на развилке дорог. Деревня Язвы переименована. Язва – это впадина, понижение в рельефе. Старый термин, который когда-то понимался именно так, он не был связан ни с какими болезнями. Деревня Гнилуха – наверное, неуютно жить в такой деревне в XXI веке. Теперь она называется Светлый Путь. Но дороги как не было, так и нет. Если изменили название, измените немножко антураж жизни. Причем Гнилица и Гнилуха от «гнило» – это глина на русском языке. Кому же теперь объяснишь. В Максатихинском районе была деревня Блудница. Романтичное такое название. Названа по гидрониму, по маленькой-маленькой речке с таким названием. А её название от «блудить» – значит петлять.
Другая группа географических терминов имеет нейтральную окраску. В них нет ничего осуждающего, вызывающего дрожь, неприятие. Они часто были заменены на названия пожелательные, революционные, мемориальные. Например, деревня Полица. Полица – это ровная низина. Она стала именоваться Володарской. Деревня Пырошня именуется Дружная Горка.
Третья группа имен произошла от названий с хозяйственным или социальным содержанием. Эти термины понимались или как неблагозвучные, или как устаревшие, архаичные, или как идеологически не выдержанные. Более половины из них прежде были образованы от обозначения высших¸ привилегированных сословий российского общества. Они заменялись фамилиями новых вождей. Это делалось целенаправленно, точечно. Деревня Царево стала называться Ульяново. Деревня Князево сейчас Воровское. В честь Вацлава Вацлавовича Воровского, дипломата. Но ее называют Воровское. Чего добились те, кто переименовывал, непонятно.
Четвертая группа – естественно, заменились храмовые названия. В Пеновском районе Успенское стало именоваться Октябрьское. В Калининском районе Троицкое стало Бакунино. В Кашинском районе Егорьевское – по Георгиевскому храму – стало Первомайским. Есть довольно интересное переименование: в XIX веке существовало селение Слон. Название – причуда владельца. Он решил: Россия – родина слонов. В советские времена слонов не замечали, поэтому переименовали это селение по-своему. И стало оно называться Красный Слон.
Пятая группа – населенные пункты с именами-оберегами. Люди верили – чем сильнее отрицательная окраска слова, тем меньше будут приставать злые силы. Переименовывали названия анатомические, басенные, животные, поведенческие. Например, деревня называлась Свиняткино, её переименовали в Восход. Распространено было название Безобразово, считалось, что оно снимает порчу, отгоняет от злых духов.
Шестая группа. Несколько населенных пунктов было переименовано в новые, советские названия из-за того, что прежние произошли от крестильных имён. Они никому не мешали, сами по себе были нейтральными, но власти хотели ввести новое, забить свой золотоносный участок. Революционных названий должно быть как можно больше – мотив был такой. Деревня Порхово – от имени Порфирий – стала именоваться Дружба. В Вышневолоцком районе село Яконово – от Яков – стало Красная Заря. Неблагозвучное Тухачево теперь называется Волга. Любое селение на берегу Волги можно так назвать. Чего добились, я не очень понимаю.
Были еще такие названия – пожелательные, что-то вроде призыва к светлому будущему. Также давали названия с революционным содержанием, от терминов революционного характера. Главный термин – красный. Здесь частотность самая-самая высокая, вне конкуренции. Красного чего только нет. И наконец, мемориальные названия – по фамилиям политических деятелей. Единичные случаи – по именам писателей, ученых. Буквально два-три случая.
– Где живешь? – В Хлебоприемном Предприятии
Хочу показать несколько именований как результат этих переименований. Читаю по алфавиту: Авангард, деревня Будущее, Весна, Восток, Восход, Вперед, Дружба, Дружная Горка, Заря, Коммуна, Маяк, Мирное, Лазоренный, Отвага, Победа, Приволье, Пробуждение, Просвещение, Радостный, Рассвет, Светлая Заря, Светлый Луч, Свобода, Славный, Солнечное, Труд, Удалой, Труженик, Ясный и т.д.
Вроде как некоторые и ничего, но, я вас уверяю, в сотнях тысяч названий русских селений до 1917 года вы не найдете ни одного такого названия. Это неслучайно, поскольку были другие мотивации – ориентирные, подчеркнуть черту ландшафта, занятия людей, имя человека – вот это лежало в основе. Никаких абстрактов не было. Что касается термина «красный» – он был повсюду. Красным было все: Красная Горка, Красная Заря, Красная Нива, Красная Новь, Красная Пресня, Красное Знамя, Красное Лядо, Красное Подворье, Красный Май, Красный Октябрь.
Сокращений было не очень много, аббревиатур таких, когда от сокращений одного слова осталось по одной букве, мало. Есть в Сонковском районе железнодорожный разъезд МЮД – Международный Юношеский День. Все хорошо, но как зовут жителей, я не могу понять. В Конаковском районе посёлочек Изоплит – завод изоляционных плит. Сокращение неплохое получилось – Изоплит – что-то такое загадочное, греческое.
В Старицком районе деревня Страна Советов на реке Большая Коша. Я был там в 1984 году, думал, наверно, что-нибудь серьезное. Приезжаю, а там шесть домов, один мужик, остальные – женское население, довольно молодые дамы. Вот такая Страна Советов. Опять же, что думали эти антисоветчики, когда давали это название? Полагаю, ничего не думали, но факт есть факт. Такие казусы запоминаются надолго.
Что кается имен деятелей коммунистической партии советского государства, назову буквально все, которые есть или были. Эти материалы у меня составлены на 1996 год, может, несколько деревень уже нет. Буденовка, Володарское, Володарка, Воровское. Было две деревни рядышком – Горка Ленина и Горка Урицкого. Мы даже перещеголяли Подмосковье, где Горки Ленинские. У нас на всякий случай Горка Урицкого рядом. Деревня Карла Маркса, именно в родительном падеже. Все в именительном, а она в родительном. Луначарское. И Свёрдлово, именно с таким ударением на «ё». Там громадный, красивейший действующий Крестовоздвиженский храм. Село с действующим храмом называется в честь гонителя русской православной церкви.
Деревня Семашка, через «а» на конце. Был я там, спрашивал у сторожа пионерского лагеря: «Деревня что так называется?» – «Машка какая-то жила, но что за Машка, никто не помнит». Чего добились этим переименованием?
Сталино – единственное такое название Российской Федерации. Сталино сохранилось до сих пор в Калязинском районе нашей Тверской области. Почему жители не хотят вернуть прежнее название? Оно было очень неблагозвучное, хотя объяснение прозвищного имени совсем не такое, какое они думают. Я совсем интригу посеял. Вот найдете название Сталино в словаре без меня и прочитаете.
Несколько названий даны в более позднее советское время по деятелям культуры и именам героев Советского Союза. Венецианово, Ильченко, Некрасово, Падерино. Насчет таких переименований не могу ничего сказать супротив, что называется.
Довольно много, 30–35 названий, по хозяйственным, строительным, промышленным и т.д. занятиям в этих местах – производственные названия. Карьер, Кирпичник, Торфяник, Крахмальный Завод. Есть даже Хлебоприемное Предприятие – в самом деле оно там есть или было – и поэтому получает наименование населенный пункт, где просто живут люди в домах, квартирах. «Где живешь?» – «В Хлебоприемном Предприятии». Диковато звучит.
Есть несколько названий, которые мы можем невольно ассоциировать с деятелями компартии и государства, потому что такие фамилии у нас на слуху. Например, в Тверской области деревня Жданово, даже не одна. Ворошилово, Хрущево, Калинино (несколько), Ленино, Горбачево (вряд ли в честь Михаила Сергеевича) и др. Но все эти селения и их наименования гораздо старше этих деятелей компартии и государства. Многие возникли еще в средневековье. Скажем, Жданово, по распространенному имени Ждан, то есть желанный ребенок, жданный. Ворошило – бойкий подвижный мальчик, подростковое имя. Хрущ – название некоторых видов майских жуков. Ленино может быть изначально Лёнино. К Владимиру Ильичу отношение это не имеет. Поэтому если вдруг мы решили возвращать исторические названия, то эти – к деятелям отношения не имеют, они существуют многие сотни лет.
Вы сказали, что имена, которые заменялись, появлялись в результате переименований именно после революции. Забыла прежнее название, но помню, что оно было заменено на Отрадное. Меня это удивило, как это возможно – после революции что-то назвать Отрадным?
Да, Отрадных очень много было. Я привел это название именно потому, что оно было абсолютно нетипично для большевиков. Я смотрел, не было ли здесь усадьбы с таким названием – мне не удалось таковой найти. Возможно, здесь была аллюзия с пожеланием чего-то хорошего. Может быть, они не ассоциировали это не только с дворянами, но с отрадным местом для отдыха. Отрадное – как пожелание на будущее.
Меня всегда удивляло то, что в советские годы город Архангельск остался со своим именем. Говорят, там была целая история с этим переименованием. Особенно смешно звучит «архангельский обком партии». В Тверской области как много сохранилось таких названий?
Очень много. Десятки, многие десятки таких названий. Здесь то ли закон больших чисел работает – всё не переименовать, то ли еще что-то другое, другим занимались, многое сохранилось. И, кстати, процентов 80 храмовых названий сохранилось, причем названий говорящих: Рождествено, Богородицкое, Воскресенское, Троицкое, Никольское. Покровских много, Успенских, Пятницких, Спас. Едва ли процентов пятнадцать, может, даже меньше, переименовано.
Они как-то больше в нашем случае, тверском, обращали внимание на то, чтобы не было терминов «князь», «царь», «боярин» и т.д., хотя тоже кое-что сохранилось: две Боярщины в Бежецком районе, Княщина – в Вышневолоцком, Князево – под Бежецком. Не всё ушло. Но вот Князево-на-Воровское – шедевр!
Можете ли Вы привести ещё примеры какой-либо страны в XX веке, которая подверглась столь мощному переименованию населённых пунктов? И второй вопрос – почему, как Вы думаете, такое внимание было уделено большевистской властью этому вопросу. Казалось бы, какая разница, как называется населённый пункт? В чём всё-таки они видели проблему?
По поводу первого вопроса мне неизвестна другая страна, где столь жёстко обошлись с традиционной топонимикой. Я смотрел даже по странам соцлагеря: Польша, бывшая Югославия – почти ничего не произошло. Немного было переименований в Болгарии и Румынии, но потом прежние названия вернулись. Нет, такого массового переименования не было нигде, даже близко.
Что же касается второго вопроса, я думаю, это было промыванием мозгов, чтобы полностью уходило всё, что связано со строем, который только что свергнут. И люди живут постоянно в каком-то населённом пункте, постоянно в сознании это название возникает, в переписке почтовой пишется на письме и тому подобное. Языку и переделке его в «новояз» придавалось громаднейшее значение.
Как скоро после революции началось переименование вообще в России и у нас в Тверской области? И с какой интенсивностью, в какие годы происходило это переименование?
Очень быстро. В 1918–1921 годы фактически всё, о чем я говорил, 90% точно получило новое именование. Позднее я встречал отдельные решения каких-то общих собраний колхозников, это уже 1929–1931 годы, попозже. А прежде, до колхозов, это было решение комбедов на локальном уровне, они ни к кому не обращались, сами это решали и утверждали. Другое дело, что на картах это появлялось позднее. В документах волостного и уездного уровня практически сразу же, а вот пока это дойдет до управления геодезии и картографии при совнаркоме... Но тогда это опять же особенно никого не волновало, потому что все карты были засекречены, эти селения нигде не были отражены, нарисованы. В документах это звучало как новое, а на картах еще нет.
Были ли случаи переименования названия рек или холмов, озер, каких-нибудь ландшафтов?
На Тверской земле не было. Что касается водоемов, тут точно не было ни одного переименования, так сказать, в советскую сторону. Названия крупных и средних водоемов, рек и особенно озер – дославянские, они были непонятны большевикам. По-моему, у Солженицына «В круге первом» герои рассуждают, что к 70-летию товарища Сталина собираются переименовать, назвать его именем Луну и Волгу. Слава Богу, этого не произошло. Москву собирались Сталиноградом назвать, но тоже миновало.
Крупных элементов рельефа в Тверской области не очень много. Скажем, Валдайскую возвышенность не стали переименовывать. Кстати, не знаю, как называлось до советского времени то, что сейчас Тверская гряда, в советское время – Калининская гряда.
А что касается рельефной микротопонимики – на крупномасштабных картах этого и не было, а если было что-то, то недоступно никому из смертных. У многих горных вершин, например, и вовсе не было названий.
Вы заметили такой тонкий момент, что переименование – это переименование, а то, что касается возвращения исторического имени – это другой процесс. На Ваш взгляд, насколько сейчас всё-таки возможно переименование? К примеру, я живу на улице Скворцова-Степанова. Названа по имени революционера, до советских времен называлась Тюремный переулок. Почему бы, допустим, не назвать эту улицу, например, именем Мандельштама, потому что как раз в этом районе жил Мандельштам. Насколько это возможно?
Я полагаю, что имена достойных людей могут и должны быть присвоены городским объектам – в новых районах, прежде всего. Там, где возникает новая застройка, опять же осмысленно, не абы как, с какой-то логикой. Что же касается таких ситуаций, о которых Вы говорите, да, Скворцов-Степанов – конечно, революционный деятель и проч., но деятель деятелю рознь, на мой взгляд. Не уверен, что все со мной согласятся, но я бы первым этапом, первым шагом предпринял возможные усилия в том направлении, чтобы у нас не было улиц, названных в честь террористов. Люди сотнями, может быть, суммарно даже тысячами живут на этих улицах. И я вас уверяю, что имя собственное влияет очень на многое каким-то, может быть, мистическим образом. У нас в городе их всего 6, 7, 8 таких объектов, но нужно как-то осмысленно, спокойно, без фанатизма через городские власти этот вопрос решить, не сильно его затягивая.
Что же касается деятелей партии и советского государства, это второй этап. Когда он будет и когда мы к нему придем – это не самое страшное. Что касается террористов – это важно, потому что это государственные преступники. Какой бы политический режим не был в стране, преступление против личности и против власти всегда квалифицируется как государственное преступление. Дело не в том, какая власть, а в том, что это в принципе готовилось, это происходило и это произошло.
Вы говорили о классификации древних названий по географическим, биологическим категориям. А советские названия Вы не пытались классифицировать или это в принципе невозможно?
Я дал термины, которые показывают некое светлое будущее, призывают к хорошей жизни. По времени эти названия примерно в одно время возникли, впоследствии по центральным усадьбам колхозов с тем же содержанием: Светлый Путь, Коммуна и проч.
Эти названия были отражением происходящего в обществе?
Это скорее были пожелательные названия, абстрактно-пожелательные. Кроме них, были названия мемориальные, именные.
Три вопроса, связанные между собой. Первый. В каком году закончились переименования? Второй. Есть ли какая информация по динамике возвращения исторических имен? Когда они начали возвращаться, по нарастающей движения или нет?
Я начну с первого вопроса. Основная волна переименований прошла в первые годы советской власти и в период становления колхозов. Это эйфория общих собраний, возможность решения на местном уровне каких-то вопросов. Думаю, что где-то до 1932–1933 года. А дальше по казусу – кто-то забыл, кто-то не верил, что это возможно сделать, где-то начальство было инертно и просто лениво. Точечно переименования могли возникать и в послевоенное время. Основная волна – довоенная, предколхозная и колхозная.
Что же касается этапов возвращения названий, то это первая половина 1990-х годов. Не знаю, в конце 1980-х были переименования или нет, мне кажется, нет. Все началось с первых лет новой России. Тверь была одна из первых, в самом начале этой замечательной кампании. Потом вроде как все поостыли, поняли, что все не так уж и страшно, демократия не так страшна и народ не так страшен, как могло вначале показаться чиновникам.
Вы сказали, что было село Троицкое, которое переименовали в Бакунино. Это по тому Бакунину, который жил в Кувшиновском районе и был помещиком?
Это Михаил Александрович Бакунин, известный марксист. Да, по нему.
Здесь не идет какое-то разногласие, что назвали в честь помещика?
Нет, важнее, что он воспринимался Владимиром Ильичом прежде всего как революционер. Когда Ленин формировал или утверждал план монументальной пропаганды, то первая фамилия была Бакунина, неважно, что помещик, он идеологически близкий человек, из тех, кто раздувал мировой пожар в середине XIX века в Европе. Вот это было важно. То, что помещик – дело второе, сам Владимир Ильич был дворянин.
Как реагировали люди в то время, когда переименовывали названия их населенных пунктов? Было ли какое-то сопротивление?
Практически нет. Там, где были так называемые «неблагозвучные» названия, людей можно было чисто психологически понять. Что же касается замены храмовых названий, это попозже, вторая половина 1930-х, вместе со снятием колоколов, то здесь реагировали скорее на закрытие храма, чем на переименование. Это было важнее.
Как Вы считаете, нужно ли в Твери переименовывать набережную Степана Разина? Убийца, разбойник.
Я бы, честно говоря, если Вы считаете, что нужно переименовывать, Вас поддержал. Это была Волжская набережная. Как ни относиться к Степану Разину, народному герою, вольнодумцу и т.д., он государственный преступник.
Когда-нибудь тормозился вопрос о цене переименования документов той местности, где это делается?
Я сильно в это дело не вникал, но помню, что группа возвращения, в которую входила и наша преподавательская кафедра и другие, об этом говорили с руководителем отдела ЗАГС городского. Он говорил, что расходы очень небольшие, потому что процесс поэтапный, необязательно делать все в один день. За счет того, что это рассредоточивается во времени, дополнительные расходы очень невелики.
Вчера, например, была новость, что в Польше комиссия из Сейма, это нижняя палата их парламента, одобрила снос советских памятников. Это все происходит под влиянием Института Национальной Памяти Польши. Параллельно этому мы видим, что происходит сейчас на Украине, там возникло даже явление, которое вошло в словари как «ленинопад». И там, и там – это как бы особый случай разрыва с советским прошлым. Сейчас мы входим в 2017 год, 100-летие революции и казалось бы нужно сделать какой-то рывок, пользуясь этим рубежом. А с одной стороны, как Вы сегодня сказали, этот процесс переименований или возвращение имен затруднен административно, а с другой стороны, не видно как-то больше этих инициатив. И Вы сказали сегодня в Вашей лекции, что это переименование влияло, чуть ли не мистически, на людей, которые жили в тех местах. Почему сейчас, на Ваш взгляд, нет желания как бы освободиться от этих имен?
У меня, наверно, очень бытовой ответ получится, не исторический. Мне кажется, что сейчас мы живем в состоянии неопределенности, неуверенности, непредсказуемости действий власти, особенно на верхнем уровне – внешняя политика, социальная политика и т.д. Почти всё наше внимание, наши заботы касаются проблемы выживания. Знаете, такой простой бытовой проблемы выживания, причем не себя самого, а своих близких, детей, внуков и т.д. – на это обращаем свое основное внимание, где найти денежку на то, чтоб прокормить, одеть, заплатить за квартиру, сохранить безопасность своих близких каким-то образом. Такие проблемы важные, казалось бы, я ведь тоже считаю важной эту проблему, уходят на фоне этого неустроенного быта, неопределенности, на второй или третий план.
Будь мы несколько благополучнее, может, я ошибаюсь, мы бы задумывались и о мировоззренческих проблемах и о вывертах истории в большей степени. Когда я иногда говорю или со мной говорят, зная, что я этим вопросом занимаюсь, мои знакомые, то у них такое же ощущение в основном, что это связано с состоянием. В этом случае бытие определяет сознание временно, по крайней мере, на паритете работает, потому что надо выживать. Это не потому, что мы стали безразличнее, тупее или еще что-то, что-то сохранилось, но некоторые проблемы, касающиеся наших близких, возросли до такой степени, что не заботиться о них в первую очередь нельзя.
