Собственно, и революционеры, и генералы, которые требовали у него отречения, тоже не хотели революции, краха государства, грязи и крови...
Всё получилось как бы само собой.
Отречение
Когда 23 февраля 1917 года в Петрограде вспыхнули первые беспорядки, максимум, чего хотели добиться от царя организаторы революционных демонстраций из партии эсеров, то есть социалистов-революционеров, – это создания «ответственного правительства», в котором министров будет назначать не монарх, но Государственная дума. Это требование означало переход от самодержавия к конституционной монархии. Кроме того, по мысли эсеров, создание «ответственного правительства» позволит максимально удалить от процесса принятия решений государыню императрицу Александру Фёдоровну, которую даже генералы в армии считали виновницей военных поражений 16-го года: дескать, в спальне Александры Фёдоровны стоит телеграфный аппарат прямой связи с её родственником кайзером Вильгельмом, которому она и докладывает все детали военных операций.
Царь, находившийся в Ставке в Могилёве, в те дни думал только о предстоящей военной кампании: 1917 год должен был стать годом разгрома немцев и их союзников. Так полагали в Петрограде, Лондоне и Париже. Сообщения же о беспорядках в Петрограде Николай II воспринял не как политический протест, но как попытку бунта в тылу воюющей армии. Поэтому 25 февраля Николай отдал приказ генералу Сергею Хабалову, командующему Петроградским военным округом, прекратить беспорядки любой ценой.
Следом царь распустил и Государственную думу, и Совет министров – за их беспомощность при подавлении бунта.
В принципе, устранение Думы и правительства не играло для империи большой роли, ведь вся полнота власти была в руках самодержца, который мог сформировать новое правительство в любом городе империи – да хоть в том же Могилёве. Но государь, уволив правительство, почему-то «забыл» назначить новых министров.
Возможно, всё дело в том, что в тот момент все мысли Николая II были о тяжёлой болезни наследника – царевича Алексея, который в Царском селе заболел корью.
В своем дневнике Николай II оставил лаконичную запись: «Вчера Ольга и Алексей заболели корью, а сегодня Татьяна последовала их примеру».
При гемофилии такой диагноз означал практически смертный приговор.
И вот, получив известие от докторов, что Алексей, возможно, не выживет, Николай решил срочно вернуться к семье.
Рано утром 28 февраля государь сел в свой поезд и отправился в Царское Село, на 40 часов фактически исчезнув из поля зрения всех политиков.
П. Рыженко. Александровский дворец (№2 из Триптиха «Царская Голгофа»).В этот момент в Петрограде и начались революционные брожения: Дума решила не распускаться, но образовать некий новый орган власти, который сочетал бы в себе функции парламента и правительства, так называемый Временный комитет Государственной думы. Одновременно часть депутатов от партий эсеров и социал-демократов сформировали свой орган власти – Исполком Петроградского совета рабочих депутатов.
Государь нашёлся вечером 1 марта в Пскове: поезд из-за беспорядков не смог проехать в Царское Село, и он остался в штабе Северного фронта, которым командовал генерал Николай Рузский.
В Псков тут же пришла телеграмма от генерала Алексеева, в которой говорится, что спасти ситуацию в стране сможет только назначение «ответственного правительства», и это назначение Рузский должен был во что бы то ни стало выбить из царя.
Переговоры шли около пяти часов, и под утро государь сдался, согласившись на введение в стране конституционной монархии.
Отречение Николая II от престола.Но председатель Временного комитета Государственной думы статский советник Михаил Родзянко решил «ковать железо, пока горячо». Родзянко потребовал от генерала выбить из царя ещё и отречение от престола в пользу наследника Алексея Николаевича. Дескать, только отставка непопулярных монархов способна сохранить страну!
Но у Николая возникли подозрения, что сразу же после того, как он подпишет Акт об отречении, его 13-летний сын будет изъят из семьи, чтобы исключить всякое влияние родителей на государственные дела. Этого Николай II допустить никак не мог.
И он сделал «ход конем», буквально перемешав все политические комбинации: он решил уступить престол Михаилу Александровичу.
Ни генерал Рузский, ни делегаты от Временного комитета Госдумы Александр Гучков и Василий Шульгин, лидер монархической партии «Русский национальный союз», прибывшие на переговоры к Николаю, нисколько не возражали против такого текста отречения.
Зато Манифест Николая II вызвал настоящий шок в Ставке в Могилёве. Принимавший телеграмму великий князь Сергей Михайлович воскликнул:
– Господа офицеры, государь отказался от престола в пользу Михаила Александровича. Вот так фокус!
Дело в том, что все подданные Российской империи уже принесли присягу верности Николаю II и его наследнику цесаревичу Алексею. Поэтому смена Николая Александровича на Алексея Николаевича не вызвала бы никаких юридических затруднений. Но вот Михаилу Александровичу никто не присягал.
Поэтому генерал Алексеев тут же распорядился послать во все штабы фронтов приказ: немедленно готовить армию и население в прифронтовой полосе к присяге на верность новому императору Михаилу.
Но его тут же одернул Сергей Михайлович: согласно Своду законов Российской империи, основанием для принесения присяги является Манифест лица, которое вступает на престол.
И все стали ждать Манифеста Михаила II.
Газета «Утро России».Ещё одно отречение
Подписав Акт об отречении, Николай II написал в дневнике свои самые знаменитые слова: «Везде измена, и трусость, и обман». И отправился спать, велев машинисту поезда ехать обратно, в Могилёв.
В дневнике он записал: «Спал долго и крепко. Проснулся далеко за Двинском. День стоял солнечный и морозный. Говорил со своими о вчерашнем дне. Читал много о Юлии Цезаре. В 8:20 прибыл в Могилёв. Все чины штаба были на платформе. Принял Алексеева в вагоне».
Уже в Могилёве Николай узнал, что Михаил подписал Акт о неприятии власти.
Стоит отметить, что у Михаила со старшим братом были довольно натянутые и непростые отношения. Когда в 1899 году от приступа чахотки скончался цесаревич Георгий – средний из сыновей императора Александра III и официальный наследник императора Николая II, Михаил стал первым кандидатом в очереди на наследование российского престола, так как у Николая II на тот момент не было своего сына. Однако титула «цесаревич» Михаил так и не получил. Говорят, за этим решением стояла императрица Александра Фёдоровна, которая надеялась, что у неё всё-таки появится сын.
И когда в 1904 году родился царевич Алексей Романов, Михаил Александрович совершенно официально перестал быть наследником, его имя было вычеркнуто из всех официальных молебнов за здравие императорской семьи. Ещё больше отношения со старшим братом обострились после того, как Михаил решил заключить морганатический брак с дважды разведённой Натальей Вульферт, бывшей женой лейтенанта Владимира Вульферта из лейб-гвардии Кирасирского Её Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны полка (Михаил Александрович в этом полу командовал эскадроном и был командиром Вульферта). Кстати, с Вульфертом был знаком и сам император – они вместе увлекались фотоделом.
И это был не просто роман. В 1910 году Наталья ушла от мужа, заявив, что беременна от Михаила. Николай был в ярости, но Михаил и Наталья сбежали из страны, тайно обвенчавшись в одном из маленьких австрийских городков. После этого Николай II писал их матери Марии Фёдоровне: «Между мной и им сейчас всё кончено, потому что он нарушил своё слово. Сколько раз он сам мне говорил, не я его просил, а он сам давал слово, что на ней не женится. И я ему безгранично верил! Ему дела нет ни до Твоего горя, ни до нашего горя, ни до скандала, который это событие произведёт в России…»
В отместку император запретил брату возвращаться в Россию, сместив его со всех постов и должностей, а также конфисковав в казну всё его имущество.
Михаил Александрович Романов, брат Николая.Впрочем, в 1914 году Николай сменил гнев на милость. Он даровал Наталье графский титул – она стала графиней Брасовой (по названию имения, унаследованного Михаилом Александровичем после смерти своего брата Георгия). Сын Георгий Брасов также был признан императором: он официально стал племянником царя, хотя не имел прав на трон.
Михаил Александрович был в Гатчине, когда ему принесли телеграмму об отречении Николая от престола.
Рано утром он выехал в Петроград, и уже в 10 часов утра 3 марта 1917 года собрал на своей квартире в Петрограде совещание с участием всех будущих членов Временного правительства.
И Михаил решил устроить небольшой спектакль. Он подписал наспех составленный Акт о неприятии власти, в котором потребовал собрать новое Учредительное собрание: «Тяжкое бремя возложено на меня волею брата моего, передавшего мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных. Одушевлённый единою со всем народом мыслию, что выше всего благо Родины нашей, принял я твёрдое решение в том случае восприять Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном собрании, установить образ правления и новые основные законы Государства Российского».
Задумка была красивой. Только представьте себе: через три века после того, как русский народ призвал на царствие Михаила Романова, основателя правящей династии, новый Земский собор – вернее, Учредительное собрание – вновь призывает на царствие Михаила Второго Романова, как бы подтверждая старые клятвы.
Николай умер бы от зависти.
Да и сына Георгия в таких условиях можно было бы сделать официальным наследником престола.
Подписав Акт о неприятии власти, Михаил Александрович вернулся в Гатчину – ждать, пока его не призовут на царствие. И был немало удивлён, когда исполнительный комитет Петросовета вынес постановление о его аресте: «По отношению к Михаилу произвести фактический арест, но формально объявить его лишь подвергнутым фактическому надзору революционной армии».
Впрочем, арест был «домашним»: Михаил Романов по-прежнему жил в своём дворце в Гатчине и хлопотал о получении разрешения на эмиграцию в Великобританию, но безуспешно. Лишь в марте 1918 года удалось по фальшивым документам отправить в Данию жену и сына Георгия.
И вовремя. Буквально через несколько дней Михаил Александрович по распоряжению Малого Совнаркома был выслан в Пермскую губернию, где и был расстрелян.
Могилёв
Между тем ещё около недели – с 3 по 8 марта 1917 года – Николай II находился в Ставке в Могилёве.
4 марта из Киева в Ставку приехала мать Мария Фёдоровна. Николай сделал по этому поводу лаконичную запись в своем дневнике: «К 12 час. поехал на платформу встретить дорогую мам'а, прибывшую из Киева. Повёз её к себе и завтракал с нею и нашими. Долго сидели и разговаривали...»
Кабинет Николая II в Ставке в Могилеве. 1916 г.После краткого свидания Мария Фёдоровна вместе с младшей дочерью Ольгой и мужем старшей дочери Ксении великим князем Александром Михайловичем перебрались в Крым. (Они спасутся: в апреле 1919 года на борту британского линкора «Мальборо» её семья была эвакуирована в Великобританию, откуда Мария Фёдоровна, которая так и не смогла простить королю Георгу V предательства её семьи, вскоре переехала в родную Данию.)
5 марта 1917 года Николай II наконец получает первые известия от своей семьи из Царского Cела: все живы, хотя ещё не совсем здоровы.
Царь пишет в дневнике: «Простился с бедным графом Фредерикс (министр императорского двора) и Воейковым (дворцовый комендант), присутствие которых почему-то раздражает всех здесь; они уехали в его имение в Пензенской губернии.
8 марта Николай Александрович простился с высшими чинами Ставки.
Картина, по словам очевидцев, была потрясающая. Генерал Николай Тихменев писал: «Судорожные всхлипывания и вскрики не прекращались. Офицеры Георгиевского батальона, люди по большей части несколько раз раненые, не выдержали: двое из них упали в обморок. На другом конце залы рухнул кто-то из солдат-конвойцев. Государь, всё время озираясь на обе стороны, со слезами в глазах, не выдержал и быстро направился к выходу».
Также Николай II отдал прощальный приказ по армиям: «Эта небывалая война должна быть доведена до полной победы. Кто думает теперь о мире, кто желает его – тот изменник Отечества, его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит. Исполняйте же ваш долг, защищайте доблестно нашу великую Родину, повинуйтесь Временному правительству».
Армии это прощальное обращение не объявили.
Уже вечером генерал Михаил Алексеев объявил Николаю Александровичу о решении Временного правительства: «Ваше Величество должны себя считать как бы арестованным».
Генерал Дмитрий Дубенский рассказывал: «Государь ничего не ответил, побледнел и отвернулся… Государь был очень далёк от мысли, что он, согласившийся добровольно оставить престол, может быть арестован».
При отъезде из Могилёва бывшему императору открылось поразительное зрелище. На всём протяжении его пути до вокзала молчаливые толпы народа стояли на коленях перед своим бывшим государем. Его глубоко взволновала и растрогала эта сцена. Он по-прежнему не сомневался, что основная масса русского народа – за государя.
«Семя зла в самом Петрограде, а не во всей России», – писал он позднее. Революция, по его мнению, произошла помимо воли подавляющего большинства русского народа.
В своём дневнике государь записал: «Поехал на Оршу и Витебск. Погода морозная и ветреная. Тяжело, больно и тоскливо».
Продолжение следует
16 июля, к 100-летию убийства царской семьи, в Большом зале Дома русского зарубежья состоится круглый стол «Без веры, царя и отечества». Начало – в 18:30.
