Музыка объединения: что слушали немцы с конца августа по октябрь 1990-го

С конца августа до начала октября 1990-го улицы Берлина, Лейпцига, Дрездена и Гамбурга были наполнены музыкой. Она звучала из клубов, радиоприёмников, с площадей и сцен. Музыка заполняла паузу там, где слова казались слишком тяжёлыми или излишними. Через песни восточные и западные немцы искали общий язык.

Что было до

В начале 80-х, задолго до падения стены, песня «99 Luftballons» группы Nena стала хитом и одним из самых ярких символов тревожного мира холодной войны. За лёгкой мелодией скрывалась острая антивоенная аллегория: девяносто девять воздушных шаров, случайно запущенных в небо, воспринимаются военными радарами как угроза, что приводит к эскалации и катастрофе. Для слушателей в ГДР эта песня была символом страха перед тем, как любое недоразумение может превратиться в новую войну, а для Запада – напоминанием о хрупкости равновесия. И хотя «99 Luftballons» не была напрямую о стене или объединении, но в памяти поколения она закрепилась как предупреждение: свобода и мир не даются раз и навсегда. В 1990-е песня зазвучала заново – уже как ироничный, но горький саундтрек эпохи, которая пережила разделение и вышла к новой реальности, где мечта о мире по-прежнему остаётся такой же хрупкой, как красный воздушный шар.

Ветер перемен и свобода в поп-формате

Гимном осени 1990-го стала песня Scorpions – «Wind of Change». Её свист, простая мелодия и слова о реке, несущей к новому миру, стали метафорой объединения. «Мы писали её после концерта в Москве, но очень быстро поняли: она не только про СССР. Она про всё то новое, что рождалось тогда в Европе», – вспоминал позже вокалист Клаус Майне.

Клаус Майне вокалист группы Scorpions. Фото: Alfred Nitsch / Wikipedia

Другим символом был неожиданный герой – американский актёр и певец Дэвид Хассельхофф с хитом «Looking for Freedom». Снятый на фоне Бранденбургских ворот клип и его выступление в новогоднюю ночь 1989 на фоне стены сделали песню символом крушения ГДР. До сих пор жив миф, что певец якобы имел отношение к непосредственному падению стены, но он это не раз отрицал. Тем не менее, для восточных немцев это был знак, что свобода больше не абстракция. Сам Хассельхофф спустя годы признавался: «Я вовсе не считал себя символом, но когда тысячи людей пели вместе со мной, я понял – для них это был не просто хит, а песня о новой жизни».

Einstürzende Neubauten – индустриальный голос перемен

В то время как «Wind of Change» или «Freiheit» звучали как гимны надежды, группа Einstürzende Neubauten из Западного Берлина олицетворяла другой, мрачный и шумный пласт эпохи. Их индустриальный авангард, созданный из ударов по железу, бетону и металлолому, был звуковым образом города, разрезанного стеной. Neubauten не пели о свободе или об объединении, но их музыка выражала нерв, усталость и скрытую агрессию разделённого общества. 

Выступление группы Einstürzende Neubauten. Фото: Estevoaei / Wikipedia

В конце 80-х и начале 90-х их концерты воспринимались как предчувствие крушения старого порядка: не гармония и постепенные перемены, а грохот, не плавный переход, а взрыв и обвал. После объединения сама столица словно заимствовала у Neubauten их саундтрек: Берлин вступил в эпоху многолетних стройплощадок, где звуки металлолома, бетона и отбойных молотков стали фоном новой жизни. Город строился и перестраивался, и его шум перекликался с музыкой, которая когда-то казалась маргинальной, а затем звучала как пророчество. Именно поэтому Neubauten нередко называют символом «нового Берлина» – города, который не стремился к гладкости и гармонии, а принимал хаос и шероховатости как часть собственной идентичности.

Восточный рок: песни для памяти

Плейлист объединения был бы неполным без песен с восточной стороны. Группа Karat с балладой «Über sieben Brücken musst du geh’n» стала голосом тех, кто думал, что свобода – это путь, полный мостов и испытаний. «Мы написали её ещё в 70-е, и для нас это была личная метафора. Но в 1990-м люди услышали её заново, как будто она была написана именно для этого времени», – говорил Герберт Дрейлих.

У группы City снова зазвучала культовая «Am Fenster» – песня о поиске выхода и горизонта. «Эта песня стала символом тоски по большему миру. Когда границы рухнули, она вдруг обрела второе дыхание», – признавался басист Георгий Гогов.

Группа Silly с «Bataillon d’Amour» и Puhdys с «Alt wie ein Baum» стали символами того, что и у Востока есть своя музыка надежды. Именно осенью 1990-го эти песни впервые звучали не «в своей половине страны», а для всех. Они перестали быть только «музыкой ГДР» и стали частью общего немецкого саундтрека.

Жители ГДР ломают Берлинскую стену. Фото: Юрий Сомов / РИА Новости

Плейлист осени 1990-го

Западные хиты:

• Scorpions – Wind of Change
• David Hasselhoff – Looking for Freedom
• Snap! – The Power
• MC Hammer – U Can’t Touch This
• Roxette – It Must Have Been Love
• Madonna – Vogue

Восточный рок (Ostrock):

• Karat – Über sieben Brücken musst du geh’n
• City – Am Fenster
• Silly – Bataillon d’Amour
• Puhdys – Alt wie ein Baum

Общие символы:

• Pink Floyd – Another Brick in the Wall (Part II)
• Peter Gabriel – Don’t Give Up
• Nena – 99 Luftballons

Этот плейлист кажется странным набором, но он отражает шумное смешение двух миров – поп-хитов MTV и восточного рока, написанного в тени и в подполье.

Надежды и разочарования

Музыка объединяла, но не снимала напряжения. Восточные немцы надеялись, что жизнь сразу станет лёгкой: западные витрины будут доступны каждому, работа найдётся у всех, а «разница в паспорте» исчезнет. Западные считали, что восточные быстро «догонят» их уровень жизни и разделят ценности демократии.

Часть этих надежд оправдалась: границы исчезли, возможности открылись. Но многие мечты остались несбывшимися. Рабочие места на заводах исчезли, старые профессии перестали существовать. Многие из «осси» (жители бывшей ГДР – прим. Стол) чувствовали себя гражданами «второго сорта». Ожидание мгновенного равенства сменялось разочарованием. И вот здесь снова включалась музыка: она сохраняла память о том, что и у Востока тоже был свой голос.

Остальгия – музыка как якорь памяти

Тогда и зародился феномен остальгии – ностальгии по ГДР, по её повседневности и символам. Люди скучали не по системе, а по миру, в котором выросли: маркам продуктов, привычным городским ритмам, песням. Музыка стала одним из главных якорей этой памяти.