Пётр Аркадьевич Столыпин был у власти пять с половиной лет и успел запомниться как один из самых ярких, самых успешных и самых сильных русских политиков XX века.
Столбовой дворянин
Столыпины – старинный дворянский род, столбовой, но не титулованный, хотя в числе родственников были и люди с титулами. Мать Петра Аркадьевича – урождённая княжна Горчакова, дочь генерала Михаила Горчакова. Дед великого реформатора – участник войны 1812 года и заграничного похода русских войск. Сражался при Бородине и в Битве народов, позднее – участник многих военных кампаний: против Османской империи (1828–1829), против польских повстанцев (1831). В годы Крымской войны командовал русскими войсками на Дунае и в Крыму. Знаменитый канцлер Александр Горчаков (сокурсник Пушкина по Царскосельскому лицею) был дальним родственником. Через Горчаковых Столыпины породнились и с Толстыми. Иван Фёдорович Горчаков – общий предок Петра Аркадьевича Столыпина, Александра Михайловича Горчакова, Михаила Дмитриевича Горчакова и Льва Николаевича Толстого. По отцовской линии Пётр Аркадьевич приходился троюродным братом Михаилу Юрьевичу Лермонтову. Бабушка Лермонтова, Елизавета Алексеевна, приходилась сестрой дедушке Столыпина – Дмитрию Алексеевичу, генерал-майору, участнику войн с Наполеоном. Его сын Аркадий Дмитриевич дослужился до генерала от артиллерии (выше только чин генерал-фельдмаршала), имел и придворный чин камергера. Так что считать Столыпиных «провинциалами» (один из упрёков Петру Аркадьевичу в годы его премьерства) неверно.
Ученик Виленской гимназии П. А. Столыпин. 1876 г. Фото: общественноне достояниеКазалось бы, предки – и по отцовской, и по материнской линии – военные, так что путь в армию был для молодого человека определён. Но Столыпин выбрал естественное отделение физико-математического факультета Петербуржского университета. На этом отделении Пётр Столыпин избрал специализацию по агрономии. Выбор оказался и вполне рациональным, и судьбоносным. Столыпины – богатые помещики с имениями и земельными угодьями в нескольких губерниях. И свою карьеру Столыпин начал в Департаменте земледелия и сельской промышленности Министерства государственных имуществ, а позднее – в Министерстве внутренних дел. В 27 лет Столыпин стал уездным предводителем дворянства в Ковенской губернии. В губерниях Западного края (Ковенской, а позже Гродненской) его карьера развивалась успешно. И не только административная, но даже придворная. В 34 года – камергер. В 39 – статский советник (чин между полковничьим и генеральским). На административные способности Столыпина обратил внимание министр внутренних дел Вячеслав Константинович фон Плеве. МВД в царской России – важнейшее ключевое министерство. Министр внутренних дел заведовал не только полицией, но и курировал всю административную систему империи. Губернаторы находились в его непосредственном подчинении. В 1902-м Столыпин становится гродненским губернатором, а уже на следующий год получает новое назначение – руководить огромной и очень сложной Саратовской губернией. На посту саратовского губернатора Столыпин встретит первую русскую революцию.
Русская революция
«Время было такое, что если гимназист пятого класса умирал, например, от скарлатины, то вся гимназия шла за гробом и пела: “Вы жертвою пали в борьбе роковой”», – так описывал общественные настроения начала XX века Александр Вертинский.
Сейчас нам трудно представить, что происходило в России начала XX века, и очень трудно понять людей той эпохи. Быть может, даже пушкинское время понятнее и ближе, чем безумный предреволюционный и революционный мир. Система ценностей будто перевернулась. Героями были революционеры, антигероями – чиновники, полицейские, жандармы. Интеллигенция «жалела» «страдающий» народ и всеми силами боролась против «угнетателя» – государства. Эта борьба вовсе не сводилась к болтовне в гостиных или к газетным фельетонам. Ещё до революции поднялась волна террора. Типичный террорист тех лет – не религиозный фанатик, а фанатик революции. Хотя даже их методы удивительно напоминают нынешние. Было даже нечто вроде «пояса шахида». Эсерка Евстолия Рогозинникова сшила себе специальный бюстгальтер, в котором разместила около пяти килограммов динамита. Это не было исключением. Эсеры и анархисты (а прежде народовольцы) нередко взрывали себя вместе со своими жертвами – губернаторами, генералами, офицерами, начальниками тюремных управлений, а часто и с простыми жандармами и даже городовыми. Если при теракте гибли случайные ни в чём не повинные люди, это мало кого останавливало. Иван Каляев, не бросивший бомбу в экипаж с великим князем Сергеем Александровичем из-за того, что рядом с тем были жена и племянники, был редким исключением. Вскоре Каляев «исправился» и убил-таки великого князя, когда рядом с тем не оказалось женщин и детей. Другие террористы не были столь разборчивыми.
И всё это происходило не в атмосфере страха, – нет! Революционерами-убийцами восхищались, а их жертв презирали. Оправдательный приговор Вере Засулич публика встретила аплодисментами. Мария Спиридонова считалась героиней-мученицей. Лев Толстой, принципиальный противник насилия, найдёт четыре причины, чтобы оправдать революционеров-убийц. Одна из этих причин до сих пор поражает. Оказывается, они молоды, а их противники стары: «…они в огромном большинстве – совсем молодые люди, которым свойственно заблуждаться, вы же – большею частью люди зрелые, старые, которым свойственно разумное спокойствие и снисхождение к заблуждающимся». И этот ужас написан одним из самых гениальных людей своего времени! Пройдут годы, но не скоро ещё исцелятся люди от этого наваждения. Марина Цветаева и в середине двадцатых будет надеяться, что её любимый сын станет революционером. Его посадят, а она будет носить ему передачи. Как трогательно. Это после кошмара революции, после потери всего состояния, после гибели младшей дочери (от голода в революционной Москве).
Столыпин вскоре столкнулся с террористами лицом к лицу. В его доме был убит генерал-адъютант Сахаров, бывший военный министр, которого отправили на помощь молодому губернатору. Сахарова застрелила эсерка Анастасия Биценко. Её не убили на месте преступления и не повесили, а всего лишь отправили на каторгу. Она выживет и ещё будет… представлять советскую уже Россию на печально известных переговорах в Брест-Литовске зимой 1918 года.
Самого Столыпина не раз пытались убить. Один революционер даже направил на него револьвер, но Столыпин не испугался, демонстративно стал под выстрел. Стушевавшийся террорист выронил оружие. Другой раз Столыпин скинул пальто на руки подозрительного типа: «Подержи!» Тот растерялся и не сумел достать оружие.
Во время борьбы с революционным террором проявились качества Столыпина, унаследованные, очевидно, от его предков-генералов: смелость, самообладание, презрение смерти, достойное профессионального военного. Однажды, уже в годы премьерства, Столыпин решит полетать на самолёте. На заре авиации и обыкновенный полёт нередко завершался аварией. Лётчики гибли один за другим. Столыпин не испугался. Не испугался он и своего пилота. Столыпина поднял в воздух Лев Мациевич – морской инженер, авиатор и... революционер. Не эсер, как у нас часто пишут, а член Революционной украинской партии. Ему нетрудно было исполнить в воздухе такой манёвр, при котором пассажир как бы случайно упал на землю с высоты метров триста. Но Мациевич проявил благородство и не попытался расправиться с «вождем реакции», как называли Столыпина и русские, и украинские, и еврейские революционеры.
Разрушенная взрывом карета, в которой находился великий князь Сергей Александрович. Фото: общественное достояниеСтрашнее террора интеллигентского были крестьянские волнения. Полвека назад было уничтожено крепостничество. Последние господа-самодуры, заводившие гаремы из крепостных девушек и проигрывавшие живых людей в карты, или давно умерли, или доживали в маразме последние годы. Но в памяти мужиков и баб надолго сохранилась память о былых унижениях. Прокатилась по великорусским и малороссийским губерниям волна погромов и поджогов. Барские усадьбы грабили, вывозили награбленное на подводах, а что не могли вывезти – жгли. Жгли драгоценные пианино и клавесины, картины великих художников и дорогую мебель – мстили за преступления проклятого прошлого. И ещё: видели в этих усадьбах, в дворянском землевладении причину сегодняшних несчастий. Крестьяне великорусских и малорусских губерний жестоко страдали от малоземелья. Население росло, а земельные наделы с этим ростом всё сокращались и сокращались. И виделся им лёгкий способ решения проблемы: отобрать у ненавистных господ землю и разделить «по едокам». В этом их охотно поддерживали и анархисты, и эсеры, и даже кадеты, русские конституционные демократы-западники, которым, казалось, положено бы стоять на страже частной собственности.
Виселицы для террористов
Столыпину удалось справиться с революционными выступлениями в Саратовской губернии. Наградой за этот успех станет назначение на пост министра внутренних дел (апрель 1906 года), а затем и председателя Совета министров.
Видимо, во время борьбы против революционеров и погромщиков у Столыпина и сформируется план его будущих реформ.
Первым делом навести порядок – уничтожить террористов-революционеров. К решительным действиям его подтолкнут эсеры. Два террориста, переодетых жандармами, проникнут в его дачу на Аптекарском острове и взорвут бомбу огромной силы. От взрыва погибнут 30 (тридцать!) человек. Список жертв и сейчас вызывает ужас: губернатор, генерал, князь, несколько офицеров, няня, горничная, крестьянка, лакеи, официанты, «неизвестная женщина на восьмом месяце беременности» и ещё многие. Несколько десятков раненых. Ранен будет сын премьера Аркадий, тяжёлое ранение получит одна из дочерей (несколько лет ей придётся ходить на костылях). Всё это ради того, чтобы убить ненавистного революционерам Столыпина (а его лишь обрызгает чернилами).
Бороться с террором обычными методами не получалось. Велеречивые адвокаты охотно защищали «мучеников революции», присяжные прислушивались к их речам. И Столыпин ввёл военно-полевые суды из офицеров. Только для особо тяжёлых преступлений. Без адвокатов. На рассмотрение дела – 48 часов. На приведение приговора в исполнение – 24 часа. Военно-полевые суды действовали всего восемь месяцев. Преступников вешали. За это время было казнено 683 человека. В несколько раз больше, чем за весь XIX век. Всего за время премьерства Столыпина (1906–1911) 3 741 смертный приговор (по политическим делам) военно-полевых и военно-окружных судов был приведён в исполнение.
Правда, при этом жертвами революционного террора только в 1905–1907 годах стало около 9 000 человек, но образованное общество было потрясено казнями, а не терактами.
«Семь смертных приговоров: два в Петербурге, один в Москве, два в Пензе, два в Риге. Четыре казни: две в Херсоне, одна в Вильне, одна в Одессе. <…> И происходит это в России, в той России, в которой народ считает всякого преступника несчастным и в которой до самого последнего времени по закону не было смертной казни», – ужасался Лев Толстой.
Аптекарский остров. Дача Столыпина после покушения (август 1906 г). Фото: общественное достояниеОн призывал «опомниться» и «одуматься», но не террористов, а служителей закона. И лучшие умы, от Короленко до Репина, от Блока до Леонида Андреева, с ним соглашались.
Между тем именно жестокие меры помогли справиться с террором. Крестьянские волнения угасали, профессиональные революционеры уезжали за границу, переходили на нелегальное положение или вынуждены были нехотя подчиняться закону. Даже в Государственную Думу баллотировались.
Именно депутат 1-й в истории России Госдумы кадет Фёдор Родичев бросил фразу о «столыпинских галстуках». Возмущённый министр вызвал депутата на дуэль. Родичев явно не ожидал подобного поворота, он публично извинился. Но фраза «столыпинские галстуки» навеки приклеилась, стала несмываемым ярлыком.
Против Думы и вместе с Думой
Между тем Россия перестала быть абсолютной монархией. Царя по-прежнему именовали самодержцем, однако провозглашённый 17 марта 1905 года манифест и принятые на его основе в 1906 году законы фактически ограничивали власть царя. В России появился настоящий парламент – Государственная Дума. С ним Столыпину пришлось учиться работать. Правда, первые два состава Думы оказались неработоспособными. Депутаты пришли не законы обсуждать, а продолжать революцию. Когда один из депутатов заметил, что представителей власти (в основном простых городовых) убито значительно больше, чем казнено революционеров, со скамей депутатов раздались крики: «Мало!».
Думу распустили, однако вторая Дума, избранная полгода спустя, оказалась не лучше первой. Заседания напоминали митинги. Это именно левым депутатам Думы 6 марта 1907 года Столыпин бросил своё знаменитое: «Не запугаете!». А 10 мая 1907-го перед депутатами 2-й Думы он произнёс свою самую знаменитую речь: «Мы предлагаем вам скромный, но верный путь. Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия!».
Российский парламент, который мечтал созвать ещё Александр I, должен был стать помощником, соработником власти. Общество привлекалось к управлению государством. Но 2-я Дума в конце концов тоже была распущена после того, как появились сведения, что многие её депутаты (в основном социал-демократы) причастны к антигосударственной деятельности. Лишь 3-я Дума, созванная осенью 1907-го (после изменённого избирательного закона) оказалась договороспособной, хотя и далеко не послушной. Столыпин ходил на заседания Думы, вёл переговоры с лидерами фракций, устраивал совещания депутатов с министрами. Это всё было внове. Через пропасть между властью и обществом был перекинут надёжный мост. Премьера безоговорочно поддерживали русские националисты. С оговорками – октябристы (из правоцентристского Союза 17 октября). И даже кадеты из радикальных и принципиальных противников режима становились нормальной парламентской оппозиционной партией. Крайне правые монархисты поддерживали решительные меры Столыпина против революции, но далеко не все соглашались с ним в аграрном вопросе. Для Столыпина – ключевом.
Реформа для разумных и сильных
Крестьяне составляли до 80 % населения России. И это было отнюдь не пассивное большинство. От решения крестьянского вопроса во многом зависели судьбы и России, и русской революции. Крайне правые смыкались с крайне левыми (монархисты с эсерами) в защите русской сельской общины. Монархистам она виделась фундаментом русской национальной жизни, исконно русским способом хозяйствования. А левые видели в ней прообраз нового социалистического общества. Современные историки знают, что община – явление достаточно новое. И создавалась она во многом под влиянием государства, которому удобно было собирать с мужиков подати, используя принцип общинной круговой поруки. В окончательном же виде она оформилась только в XVIII–XIX веках. Земля находилась в собственности не крестьянина-единоличника, а всей общины, которая сама уже на сельских сходах распределяла земельные наделы. Родился в семье мальчик – увеличили семье надел. Умер мужик – уменьшили. Такая система спасала крестьян от разорения, от полной нищеты. Но она же препятствовала развитию. Сколько ни старайся, ни вкладывай в землю, при следующем переделе часть её у тебя отберут. Община консервировала старые, архаичные способы землепользования. В результате население росло, а урожайность падала. И уменьшались сами наделы. Именно губернии с общинным землевладением несколько раз страдали от голода, которого давно не знал западный край, где крестьянин (литовец, белорус, украинец, русский-старовер) был полноправным владельцем своего хутора и не опасался переделов. Столыпин, много лет проживший в западной крае, начал проводить самую радикальную русскую реформу после 1861 года.
Ещё премьер С.Ю. Витте в 1903 году отменил круговую поруку в общине, но Витте был промышленником, железнодорожником, финансистом. А Столыпин не зря с юности специализировался на сельском хозяйстве. 9 ноября 1906 года в обход Думы (распущенной незадолго до этого) был издан указ, позволявший крестьянину выходить из общины, забрав с собой причитающийся ему земельный надел (отруб).
В общине было много привлекательного. Во время жатвы мужики и бабы помогали соседям – собирались на «помочь», после чего совместно отмечали окончание жатвы. Ходили друг к другу в гости. Пекли пироги. Пили хлебное вино, то есть водку. По осени собирались рубить капусту – заготовляли на зиму. С песнями, с шутками-прибаутками. Нравилось это и консерваторам, и революционерам. И вместо такой дружной весёлой жизни – хутор кулака-мироеда? Реформе сопротивлялись как могли. Но Столыпин провёл, продавил её. Мужики сначала осторожно, а потом всё смелее и чаще покидали общину и становились собственниками-хуторянами. Кому не хватало земли, могли приобрести её, получив ссуду в Крестьянском банке под 4 % годовых на 55 с половиной лет или под 2,9 % годовых на 13 лет. Бедняки могли заложить землю в тот же Крестьянский банк и отправиться в город – работать на заводах, которые открывались тогда один за другим.
Крепкий предприимчивый хозяин должен был со временем стать опорой государства. «Когда мы пишем закон для страны, надо иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых. Таких сильных людей в России – большинство», – считал Столыпин.
Однажды Столыпин узнал в заволжском хуторянине бывшего… депутата 1-й думы, некогда революционера. Теперь он стал зажиточным человеком и сторонником порядка.
Члены I Госдумы выходят из Зимнего дворца после приёма у Николая II. Фото: К. Булла/WikipediaС реформой Столыпина связан и грандиозный проект переселения малоземельных крестьян в южную Сибирь, на Дальний Восток, в Семиречье и Туркестан. Для переселения крестьянам были предоставлены так называемые «удельные» и «кабинетские» земли, принадлежавшие императорской фамилии. Причём леса, болота, горы оставили за императорской семьёй, а переселенцам старались выделять земли, годные под пашню. Когда противники Столыпина говорят чуть ли не о «провале» его чрезвычайно успешной реформы, то забывают, что за несколько лет население Сибири увеличилось почти вдвое. А ведь реформа была рассчитана на полвека вперёд. Столыпину досталось руководить её проведением всего пять лет. Но и в эти несколько лет успехи были заметны. В стране восстановлен порядок, который революционеры обзывали «реакцией». Росли посевные площади. Увеличивались урожаи. Россия больше не знала голода. Его не будет вплоть до самой гражданской войны, которой могло и не случиться, если бы не две пули террориста Богрова. «А ведь этими пулями была убита уже – династия. Первые пули из екатеринбургских», – напишет много лет спустя Александр Солженицын в своем «Августе четырнадцатого».
Разгромленная, но недобитая, недодавленная революция всё же настигла своего «душителя».
Если б он был жив в 1914-м…
Отдавая должное величию Столыпина, не обойдём и вопрос, который он, на мой взгляд, решал не столь удачно. Или же ему и здесь не хватило времени? Вопрос национальный.
Столыпин начал превращать империю Романовых в русское национальное государство. Став гродненским губернатором, он первым делом закрыл Польский клуб. Очевидно, как рассадник сепаратизма и польского национализма. В 1911-м Столыпин приложил огромные усилия, чтобы провести законопроект о земствах в западных губерниях. Этот закон должен был заметно уменьшить поляков-землевладельцев в местном самоуправлении, в политической и хозяйственной жизни. При этом расширялись права мелких собственников и крестьян, преимущественно западно-украинских и белорусских, которых Столыпин считал частью русского народа.
В Семиречье русские и украинские (малороссийские) переселенцы заняли земли, на которых привыкли кочевать киргизы (так называли тогда казахов) и кара-киргизы (собственно киргизы). Столыпин считал, что права киргизов не ущемляются. Всё равно им придётся рано или поздно переходить от кочевого скотоводства к оседлой жизни, а для этого земли всем хватит. Но в 1916-м в Семиречье вспыхнет мощное восстание против русских. Возможно, именно национальная политика – самое слабое место Столыпина.
Впрочем, в еврейском вопросе он был сторонником отмены черты оседлости, бессмысленной, архаичной, оскорбляющей национальные чувства еврейского народа и толкающей их в революцию. Но об этих его планах мало кто знал. Тому же Богрову Столыпин казался воплощением реакции, главным препятствием на пути революции, которую так ждали, на которую только что не молились и русские, и еврейские, и грузинские, и украинские эсеры, эсдеки, анархисты.
Есть мнение, что в 1911-м Столыпин уже был в опале, что царь скоро отправил бы его в отставку. Но отставка не смерть. Возвращали же из отставки престарелого Ивана Горемыкина и ставили на пост премьера. Что мешало в решительный час призвать Столыпина? Да, у него было много врагов, но немало и друзей. Пред ним преклонялся Василий Шульгин, один из лидеров русских националистов и умеренных правых. С ним в добрых отношениях был Александр Гучков, один из лидеров влиятельных октябристов. Наконец, самая могущественная его покровительница – вдовствующая императрица Мария Фёдоровна – непременно убедила бы сына, чтобы тот вернул Столыпину власть.
Траурная процессия с телом П.А. Столыпина. Фото: общественное достояниеГибель Столыпина сначала не отразилась на его деле. Аграрную реформу продолжал Александр Кривошеин, главноуправляющий землеустройством и земледелием, гофмейстер, член Государственного совета и управляющий Крестьянского банка. Экономикой руководил опытный финансист Владимир Коковцов. Но впереди были ненужная мировая война и бунт солдат запасных полков, давший начало Февральской революции. Ни Коковцов, ни Кривошеин не имели такой силы, такого влияния, чтобы предотвратить войну. Но Столыпину это было под силу. В 1908–1909 годах, во время так называемого Боснийского кризиса, он отговорил Николая II объявлять мобилизацию. А Совет министров под председательством Столыпина признал, что Россия к войне не готова – значит, нельзя воевать. Если бы так было и в 1914-м…
