Может, так и следует по традиции к этому отнестись, следуя принципу: лучшая из новостей – отсутствие всяких новостей? Нерешительность – одна из решительных черт современного православия. Думаю, в первую очередь эта нерешительность позволяет запускать те аферы, которыми, кажется, только и запомнится этот собор в народе: версия ритуального убийства царской семьи и помилование-непомилование лжепатриарха Филарета.
Этих новостей не было бы, если бы на официальном уровне в Русской церкви просто признали то, что вынуждены будут признать если не в сем веке, так в будущем: подлинность екатеринбургских останков. Серьезные эксперты, генетики, судмедэксперты, поисковики давно, еще в 90-е годы прошлого века идентифицировали останки как принадлежащие погибшим государю, его семье и слугам. Идентифицировали и найденные в 2007 году останки убитых детей Николая II – Алексея и Марии. Но нет решимости признаться в полной несостоятельности былых претензий к итогам экспертиз. В результате целая комиссия во главе с епископом Тихоном (Шевкуновым), в которой есть академик и много ученых, делает какие-то невероятные, а главное, ненужные усилия по новым экспертизам и "скрупулезным" исследованиям, результат которых я берусь угадать бесплатно уже сегодня и угадывал раньше, не требуя вознаграждений: это подлинные останки. Но нет, нужны некие «эксперты-психологи», специалисты по ритуальным убийствам (где-то же их откопают?!). Как будто болтовня о ритуальности убийства, которую с не меньшим успехом можно применить к уничтожению церкви, народа, культуры, повлияет на исследования уже исследованного не раз с одним и тем же результатом генома.
Открытие Архиерейского собора в Москве, приуроченного к 100-летию патриаршей интронизации святителя Московского Тихона. Фото: Сергей Пятаков / РИА НовостиПропиарился за счет Архиерейского собора РПЦ и патриарх-раскольник Филарет-Михаил Денисенко, которому довольно было написать письмо, чтобы собор готовил ему ответ, а потом еще и целый брифинг. Цель письма киевлянина банальная: добиваться признания не признанного доселе никем, кроме самого себя, Киевского патриархата УПЦ. Зачем было выносить на собор вопрос, который в нормальном случае решают не дальше, чем в Управлении делами или Отделе внешних связей патриархии? Не могли же в самом деле подумать, что это приведет к диалогу. Наверное, тут есть дипломатические тайны, сокрытые от взоров, но на поверхности политически получилось сильно неуклюже. К тому же и многие российские СМИ выставили Русскую православную церковь в глупо-надменной позе, якобы ложно объявившей о том, что патриарх Филарет просит о помиловании, о котором он не просил, а со стороны Русской церкви, конечно, никто так не говорил. Обидно и за эту нашу неуклюжесть, и за банальную клевету, а не только непатриотичность со стороны своих СМИ, что показывает еще и отсутствие у церкви собственной сильной информационной позиции, ведь эти лживые новости спокойно висят на информационных порталах и сегодня.
Патриарх-раскольник Филарет-Михаил Денисенко. Фото: Евгений Котенко/РИА НовостиИз внутриполитических новостей собора еще можно вспомнить посещение его президентом России, который, говоря о соработничестве с церковью в разных сферах жизни, отметил, что государство уважает «самостоятельность и независимость церкви», и о «самостоятельности позиции церкви» сказал в ответ святейший патриарх. Это несколько напоминает добрый семейный разговор:
– Посмотри, какой я большой, все сам могу!
– Да, сын, ты у нас уже такой большой.
Может, я ошибаюсь, но мне показалось, что если равноправные свободные отношения церкви и государства вообще тут подразумеваются, то им есть куда существенно расти. И есть принципиальное основание для этого роста, выраженное в слове президента в год столетия революции – признание злодеяний советского государства, совершавшего «репрессии и гонения, уничтожение и разграбление храмов, попытки ослабить, дискредитировать Церковь». Только для меня вопрос, что следует из этого признания? Готовы ли государство, церковь и общество, например, к тому, что награбленное будет возвращено? Ситуация с возвращением многих помещений, бывших в собственности церкви до 1917 года, показывает, что не готовы. Общество не готово к диалогу ничуть не в меньшей степени, а иногда в большей, чем государство и церковь, как на мой взгляд в случае с Исаакиевским собором. Готова ли церковь жить самостоятельно «на свои»: своими силами, средствами, авторитетом? Во многих случаях пока не готова. И не только при строительстве огромных соборов, оплате коммунальных услуг, но также и при позиционировании в культурном, общественном и политическом пространстве.
Открытие Архиерейского собора Русской православной церкви в храме Христа Спасителя в Москве, приуроченного к 100-летию патриаршей интронизации святителя Московского Тихона. Фото: Сергей Пятаков / РИА НовостиЧто доброго в политической сфере показал нынешний Архиерейский собор? Что православные церкви остро признают свою нужду в единстве и сотрудничестве после скандально не собранного летом 2016 года на Крите Всеправославного собора. Все поместные церкви прислали в Москву своих представителей, а большинство – предстоятелей. Конечно, приветствовать и чествовать друг друга похвальными речами проще и привычнее для православных, чем делать общее дело. Стоит ли говорить, что этот собор имеет большой риск оказаться «тех здравиц виночерпьем, которым, может быть, не сбыться никогда»? Но все же такое согласное собирание – это minimum minimorum*, без которого начатый диалог трудно продолжить. Однако, думается, формой плодотворного диалога вообще вряд ли может стать Всеправославный собор, если таковой и соберут. Православным церквям нужно срочно искать другие способы общения и плодотворного взаимодействия. Менее громоздкие и менее официозные. Как бы не казался провинциальным мой взгляд, это должно быть собирание единомышленников из разных церквей в разных сферах православной жизни: миссии, милосердии, катехизации, благотворительности, богословии и т.д. Лучше всего предстоятелям церквей обратить внимание на то, где такое неформальное согласное собирание инициативных верующих ради церковного и межцерковного общения и служения уже происходит, и попробовать не столько возглавить, сколько понять и помочь происходящему.
Что более всего согрело мое внимание в материалах Архиерейского собора 2017 – это особая теплота, неожиданная для такого большого и представительного форума, с которой прозвучали слова о жизни и служении патриарха Тихона от самых разных людей со всего православного мира на этом соборе. Вспоминались его мужество и ответственность во время гонений, пастырская забота о людях и церковном просвещении, миссионерское служение, забота о разных церквях. Возможно, искреннее внимание к заветам святителя Тихона, его словам и надеждам, а также обращение к деяниям и решениям Поместного собора 1917 года, о котором говорил патриарх Кирилл в день открытия собора в своем докладе, станет пророческим действием для возрождения Православия, переживающего многолетний кризис практически во всех сферах церковной жизни не только в России, но и в мире.
Патриарх ТихонОдним из пророческих призывов патриарха Тихона я и хочу закончить эту статью, потому что в адекватном исполнении этих его слов, на мой взгляд, коренится решение многих проблем современной церкви, дающее ей подлинную самостоятельность. Я имею в виду его послание от 1 февраля 1918 года, где патриарх призывает христиан собираться в добровольные духовные союзы – общины и братства. Первое из которых, петроградское Александро-Невское братство, было собрано уже через день после этого призыва, став уникальным явлением в жизни Русской церкви, ядром жизни братств и общин Петрограда в первой четверти ХХ века.
Александро-Невское Братство«А вы, братие архипастыри и пастыри, не медля ни одного часа в вашем духовном делании, с пламенной ревностью зовите чад ваших на защиту попираемых ныне прав церкви православной, немедленно устрояйте духовные союзы, зовите не нуждою, а доброй волей становиться в ряды духовных борцов, которые силе внешней противопоставят силу своего святого воодушевления, и мы твердо уповаем, что враги церкви будут посрамлены и расточатся силою Креста Христова, ибо непреложно обетование Самого Божественного Крестоносца: “Созижду церковь Мою и врата адова не одолеют ей”».
Почему именно эти слова святителя Тихона принципиальны и в наше время? Потому что сто лет назад, когда только начинались трудные для церкви и страны времена патриарх предложил поставить не на корпорацию профессиональных богословов и иерархов, не на структуры епархий, благочиний, приходов и монастырей, не на отдельных “богатырей духа”, старцев и духовников, а на “духовные союзы” верных, в надежде, что действие правды, силы и любви Христовой будет совершается в церкви с особой силой через них. Боюсь, именно этой веры в саму церковь и ее народ не достает нам сегодня, чтобы соборы становились соборами и от их решений ожидали не только внутриполитических, дипломатических и идеологических эффектов, а чего-то большего, что христиан делает душой мира и солью земли.
* Необходимый минимум.
