Ректор Свято-Филаретовского православно-христианского института священник Георгий Кочетков занимается переводами богослужения на русский язык и служит по ним более сорока лет.
– Отец Георгий, слова патриарха Кирилла на последнем собрании Московской епархии о возможности чтения Писания на богослужении по-русски, судя по реакции в соцсетях, многими восприняты едва ли не как главное событие церковного года. Согласны ли вы с такой оценкой?
– Я думаю, что это одно из самых важных событий не только этого года, но гораздо большего периода времени. Разговоры о необходимости использовать русский богослужебный язык ведутся уже больше ста лет. В разных храмах разных епархий нашей церкви по-русски служили ещё в начале прошлого века – например, в Поволжье с 1913 года. Хотя не было особенно хороших переводов, но было большое стремление пойти навстречу людям. Церковь тогда вдруг стала сознавать, что православный народ остаётся во тьме невежества. Хотя многие ходили в храм, но это мало что меняло: и причащались очень редко, и Евангелия не знали, и не понимали смысла большинства церковных молитв и песнопений.
После 1905 года все надеялись, что вот-вот соберётся Поместный собор и быстро примет соответствующее постановление. Но собор открылся только в августе 1917 года, на Успение. К сожалению, из-за Октябрьского переворота собор не был завершён и не успел решить этот вопрос окончательно, хотя и собирался это сделать. Не было серьёзного противостояния русскому языку богослужения, так же как и малороссийскому, и белорусскому. К сожалению, участники собора не могли предположить, что этот вопрос надо было ставить одним из первых, потому что советская власть перевода богослужения на язык народа не позволит ни за что.
Потом, в 30-е годы, несмотря на чрезвычайность ситуации в церкви, митрополит Сергий (Страгородский) и Синод последовали примеру патриарха Тихона и дали разрешение отцу Феофану (Адаменко) совершать богослужения на церковнорусском языке. При том что отец Феофан сам делал переводы и не профессионально, и не очень качественно, но с горячим желанием молиться по-русски, пусть без внешних красот и особенной точности. В 1937 году в Карлаге он был расстрелян. И, конечно, не случайно: все священники, о которых было известно, что они служат по-русски, были арестованы и расстреляны в том же году. Все – никого не осталось. Когда в 1943 году патриарх Сергий (Страгородский) пытался их собрать, было поздно.
Потом, понятное дело, вопрос завис, стал даже считаться диссидентским, поднимать его было нельзя. Но, несмотря на это, некоторые служили по-русски. Исповедник веры архимандрит Таврион (Батозский), замечательный проповедник, святой человек, в пустыньке под Ригой, под Елгавой, часто употреблял дореволюционные переводы богослужения и никого не спрашивал – просто делал, потому что таково было веление его верующей совести.
Вновь всерьёз вопрос служения на русском языке встал в начале 90-х – в частности, благодаря деятельности нашего Преображенского братства. Тогда открылись все возможности, но, к сожалению, дело не двигалось. Фундаменталисты стали говорить, что богослужение на русском языке – это обновленчество. Обманывали невежественный народ, совершенно расцерковлённый, не знающий истории. Развернули целую кампанию. Их, конечно, поддержали те самые могущественные ведомства, спецслужбы, которые были инициаторами обновленческого проекта 100 лет назад. Никакого обновленчества в 90-е давно не было, но людей пугали – и они напугались так, что некоторые до сих пор считают опасным поднимать этот вопрос и используют против русского богослужения самые нелепые искусственные аргументы.
Прошло почти 30 лет с тех пор, как этот вопрос был поставлен всерьёз, фундаментально нашим Преображенским братством. И наконец священноначалием сделаны первые реальные шаги в сторону совершения нормального богослужения. Пусть это частичные решения, касающиеся пока только чтения Писания по-русски. Надо прямо сказать: за это слава Богу! Несмотря на отсутствие достаточно хорошего русского перевода Библии.
– Вот уже несколько десятилетий вы издаёте свои переводы православного богослужения, выпущен целый семитомник и многие тома неоднократно переизданы. Интерес к богослужению на русском языке по сравнению с 90-ми падает, растёт, сохраняется?
– Мы издаём переводы довольно давно, а используем ещё дольше – с конца 70-х. Сначала это были рукописи и машинописи, которые я делал в то время сам и с другими переводчиками и филологами. По количеству продаваемых экземпляров я могу сказать, что интерес был всегда и только растёт. Многие священники в разных епархиях служили и служат по-русски потаённо, как они говорят, «по-партизански». Сейчас это стало как-то выходить наружу, люди уже не стесняются говорить об этом вслух. Они делятся опытом, как влияет чтение на русском языке на самого священника и на тех, кто в алтаре, на людей в храме, на состояние прихода и обстановку вокруг него.
Семитомное собрание переводов православного богослужения на русский язык – плод многолетней работы профессора священника Георгия КочетковаБезусловно, сейчас это немножко запоздалое, но всё равно очень полезное дело. Да, нужно было переводить и использовать весь русский цикл богослужений ещё 100 лет назад и даже раньше. Очень жаль, что это не было сделано. Но всё-таки лучше поздно, чем никогда. Интерес к молитве на родном языке естественен. Люди хотят жизни в церкви, они не хотят ничего формального, пустого, выхолощенного, мёртвого. Поэтому думаю, что этот вопрос будет решён положительно в ближайшее время по отношению ко всем текстам основных богослужений в нашей церкви. Переводы уже есть, и их можно использовать. Конечно, можно и нужно улучшать. Я это делаю, до сих пор работаю каждый день над редакцией перевода разных частей разных богослужений. Я надеюсь, что найдутся и другие люди, которые будут переводить качественно – так, чтобы это хорошо звучало на богослужении и никому не резало слух.
– На епархиальном собрании патриарх также сказал, что священники должны быть корректными на исповеди, не вмешиваться в личную жизнь, дорожить людьми. Вкупе с русским языком это какой-то больший поворот иерархии и клира к церковному народу?
– Поживём – увидим. Красивые и добрые слова говорятся часто, важно, что будет делаться. Если наша церковь вспомнит о сбережении церковного народа – это будет очень ценно, потому что так небережно к нему относились в последние десятилетия, что в некоторых церквах народу почти не осталось. Конечно, нужно чаще вспоминать о том, что церковь должна прийти к каждому человеку, каждого человека, и прежде всего церковных людей, любить, ценить, поддерживать, собирать, оберегать, в конце концов, от разного рода неприятностей. Если это случится и мы вспомним свои древнейшие традиции, что церковь в первую очередь община и братство, – будет ещё лучше. Начинать надо с тех, кто этого ищет и к этому способен уже сейчас, не откладывая ни на один день. Но, может быть, всё не так скоро, не сразу случится.
