В истории христианства есть люди, чьи судьбы настолько пропитаны жертвенностью и любовью, что вопрос об их святости кажется риторическим. Они не просто говорили о Боге – они жили так, будто каждый день могли встретить Его в ближнем.
Такой была мать Мария (Скобцова) – революционерка, монахиня, поэтесса, спасительница беженцев, мученица. Ровно 80 лет назад она приняла смерть в газовой камере концлагеря Равенсбрюк, чтобы дать шанс на жизнь другой женщине. Константинопольская церковь канонизировала её ещё в 2004 году. Но Русская православная церковь молчит.
Почему?
Монашество без стен
Будущая мать Мария родилась в 1891 году под именем Елизаветы Пиленко. Её юность – это протест, поиск истины, отказ от навязанных ролей. Она изучала философию, спорила с интеллектуалами Серебряного века, сочиняла стихи. Вышла замуж, родила дочь, развелась.
После революции она оказалась в изгнании. Париж 1920-х годов был наполнен русскими, потерявшими родину, но не утратившими надежду. Именно здесь она обрела своё истинное призвание – всеобъемлющее материнство, помощь тем, кто оказался на самом дне.
Елизавета Пиленко в возрасте 11 лет. Фото: mere-marie.comКогда умерла её маленькая дочь, Елизавета приняла монашеский постриг, но её монашество не было традиционным. Она не жила в монастыре, не уходила в уединённую келью. Напротив – она жила среди людей, кормила голодных, давала приют бездомным, отмывала пьяниц, утешала отчаявшихся.
Она открыла общежитие для бедных в Париже, где каждый мог найти крышу над головой. Вместо долгих молитв и строгих постов она выбирала действие.
Для матери Марии христианство не было о законах, оно было о любви.
Когда любовь становится подвигом
Когда началась Вторая мировая война, её дом стал спасением для тех, кого преследовали нацисты. Она не раздумывала, не советовалась с церковными иерархами – она просто спасала. Она прятала евреев, подделывала документы, помогала переправлять людей за границу.
В 1943 году её арестовало гестапо.
В лагере Равенсбрюк она до конца оставалась той, кем была всю жизнь: раздавала крошечные пайки тем, кто был слабее, ухаживала за больными, поддерживала заключённых.
На Пасху 1945 года, за несколько дней до освобождения лагеря, в газовую камеру вызвали молодую женщину. Мать Мария пошла вместо неё.
Почему её нет в святцах РПЦ?
Святых причисляют к лику не за слова, а за дела. Мать Мария отдала жизнь ради других – что может быть выше? Но её имя до сих пор не вписано в святцы Русской православной церкви.
Причин несколько.
Во-первых, её биография выбивается из традиционного образа святости. Она была не только монахиней, но и женщиной с «бурным прошлым» – разведённой, спорившей с церковными авторитетами, отвергавшей формализм.
Во-вторых, она не всегда следовала канонам. Она считала, что Христос ближе к бедняку на улице, чем к тем, кто строит золочёные храмы. Она верила, что монашество – это не уединение, а служение людям в самой гуще этого мира.
Мать Мария (Скобцова). Фото: psmb.ruВ-третьих, политика. Мать Мария была не просто русской эмигранткой, а женщиной, близкой к левым идеям. В молодости она симпатизировала социалистам, мечтала о справедливом обществе. Это может казаться неважным, но для церковной иерархии такие детали порой значат многое.
Признание без канонизации
Но есть вещи, которые не зависят от формальных решений. Мать Мария уже давно свята для тех, кому она помогла, кого согрела и спасла.
Она канонизирована Константинопольской церковью. Её образ несут на крестных ходах. Её цитируют в проповедях. Её считают святой даже без официального подтверждения РПЦ.
А значит, её подвиг жив.
А канонизация? Она случится. Потому что есть вещи, которые невозможно забыть.
Вместо послесловия – три истории
О святости и сложностях канонизации мы говорили в первой части встречи Мариинского братства. А потом перешли к рассказам – личным историям о матери Марии, которые каждый из нас носит в сердце. В шутку мы даже назвали это «сбором материалов для канонизации». Историй было много – одни слишком личные, другие трудно понять вне контекста, но вот три из них, которые хочется рассказать. Имена подлинные.
Когда не знаешь, что сказать
Михаил узнал о матери Марии всего пару лет назад. Он считал, что у него нет личной истории, связанной с ней, но пока слушал других, вдруг вспомнил свою.
Раз в неделю он ходит на мужской клуб – такое место, где мужчины просто встречаются и говорят. Говорят обо всём на свете: о семье, радости, смысле жизни, о том, как быть взрослым и при этом не зачерстветь. Это всегда диалог верующих и неверующих. Михаил – человек верующий, но даже ему иногда трудно подобрать слова, чтобы объяснить свою позицию так, чтобы его услышали.
И тут на помощь приходит мать Мария. Не буквально, конечно. Просто в том кабинете, где проходит клуб, на стене висит её икона. Да, мать Мария – единственная женщина, допущенная на встречи мужского клуба. И когда Михаил смотрит на неё, слова вдруг находятся сами – точные, честные, сильные. Словно она стоит рядом, подсказывая, как сказать так, чтобы поняли и приняли.
Икона с изображением матери Марии. Фото: Ксения Цветкова«Вы слышали? Она думает, что я настоящий!»
Ольга – человек тонкий, внимательный. Для неё важно, когда один человек по-настоящему видит другого. Поэтому свой рассказ о матери Марии она начала с анекдота.
Маленький мальчик сидит в кафе с родителями. Подходит официантка, принимает заказ у взрослых, потом поворачивается к ребёнку: «А ты что будешь?»
Официантка уходит, а мальчик в восторге шепчет родителям: «Вы слышали? Она думает, что я настоящий!»
Этот анекдот – про взгляд. Про то, как один человек своим вниманием даёт другому ощутить его значимость. Именно так, по словам Ольги, смотрела на людей мать Мария. Под её взглядом никто не чувствовал себя пустым местом, тенью или помехой. Она словно говорила: «Ты есть. Ты важен. Ты настоящий».
Об этом же вспоминает французская писательница Доминик Десанти в книге «Неверующая о святой» – взгляд матери Марии утверждал человека в его бытии. Может ли быть призвание выше, чем давать людям ощущение, что они нужны этому миру?
Елизавета Кузьмина-Караваева. Фото: mere-marie.comСон про электричку
Наташа, как это бывает со всеми нами, легла спать.
И увидела сон.
Во сне мать Мария несётся вперёд – стремительно, неудержимо, как электричка, которую уже не остановить. За ней изо всех сил бежит Лида, тогдашний (и надо сказать, очень энергичный) старший в братстве. Дыхание сбивчивое, но темп держит. А позади, не торопясь, неспешно, вразвалочку плетётся само Мариинское братство.
Наташа проснулась. И поняла: сон-то непростой. Может, это знак?
Она тут же обратилась к Лиде: «Может, тебе помощь нужна?»
Очень правильный вопрос. Потому что если не реагировать на такие сны, кто знает – может, следующий будет ещё тревожнее. Или вовсе перестанет быть сном.
