Со временем, по мере оскудения духовной жизни и, одновременно, укрепления административной власти и материальной базы в церкви появились некие особые, стоящие как бы над церковью, служения и действия христианских священников. К концу II века в ней появилась каноническая, «должностная» трёхчинная иерархия, созданная по образцу храмовой ветхозаветной иерархии, которая после Псевдо-Дионисия Ареопагита ещё достроилась до монументальной крепко стоящей конструкции.
Благодаря толкованию Псевдо-Дионисием литургического богословия, византийцы стали видеть в некоторых церковных обрядах как бы заслон, защиту от чрезмерной благодати, «всепоглощающей и невыносимой» для простых смертных. Чтобы оградить людей от «чересчур мощного потока» Божьей любви, в храмах начинают закрывать Царские врата во время службы. Иконостас с открывающимися и закрывающимися дверями контролирует «дозировку» благодати, которую ни в коем случае нельзя получить всю сразу, «в один прием».
Наиболее очевидным следствием такого подхода становится иерархия: «епископы (иерархи) – священники – диаконы» и «монахи – миряне – катехумены (оглашенные; грешники)» – это своеобразное земное отображение небесных чинов херувимов, серафимов и прочих ангелов.
Для этой новой иерархии не последнее место занимает идея апостольского преемства, и епископское служение по преимуществу нередко воспринимается как прямое продолжение апостольского служения. Это настолько въелось в сознание духовенства, что время от времени можно услышать историю, как апостолы были первыми архиереями.
По сути иерархия – это определённый порядок, система старшинства, различение старших и младших. Но не всякое старшинство является старшинством иерархическим в церковном смысле этого слова. Первоначальная церковь не знала идеи посвящения. И в раннее иерархическое время понимание посвящения не доминировало. Поставление на служение в церкви, о чём говорит апостол Павел – это ещё не есть посвящение в пророки, учителя и так далее. Идея посвящения как своего рода возврат к ветхозаветному сознанию произошёл не сразу. Но этот случившийся в церкви исторический поворот оторвал иерархическое лицо от остального собрания в виду того, что посвящение диакона, пресвитера, епископа стали считать новой ступенью, апгрейдом, качественным отличием и даже улучшением по сравнении с тем, что получает каждый верный в таинстве крещения.
Икона "Святой Апостол Павел", автор Андрей Рублев, около 1410 года. Фото: wikimedia.orgВо всякой системе старшинства, порядка или иерархии есть принцип: что позволено одному, не позволено другому. Возникает вопрос: на каком основании? Здесь можно вспомнить о принципе права, введение которого в церковную жизнь отец Николай Афанасьев считал ее падением, умалением и деградацией в силу того, что принцип любви и доверия заменялся более объективированным юридическим подходом. В следствии этого церковь утрачивает своё внутреннее единство и воспринимается как нечто более дробное. Образ тела-церкви, который даёт апостол Павел, предполагает, что в теле есть разные члены, но между ними не могут быть отношения правового характера. Рука не заключает договор с ногой о том, в какой очерёдности шевелиться.
Из этого видно, что иерархия в современном весьма изощрённом представлении предполагает различность природы людей. Это не просто разница служения, степени ответственности. Апологеты такого представления часто пеняют на Христа, который был иерархическим лицом в том смысле, что Он имел особое посвящение, но оно такое было уникально, единственно, и никакие апостолы или другие ученики Христовы такого рода посвящением не обладали. Христос для нас единственный Иерарх, имеющий иное положение, иную природу как Бог. При этом Христос делал всё для того, чтобы эту дистанцию между Ним и учениками сократить.
Между ветхозаветной и новозаветной иерархиями нет преемственности, только типологическое сходство. Главный вопрос в том, какова преемственность между старшинством Христа и новозаветной иерархией. И чем дальше в лес, тем больше этот вопрос прорастает своей риторичностью.
С современной иерархией ассоциируется идея посредничества в отношениях с Богом – принесении Ему жертв, как это было в Ветхом завете или получения от него даров Духа, как это мыслится у Псевдо-Дионисия.
Таким образом, наблюдая за этими поворотами, можно убедиться, что иерархия – явление историческое, а значит, временное. Она, став компенсаторным явлением, появившимся в связи с нарастанием слабости церковной жизни, сейчас болезненно довлеет над церковной жизнью. Она как бы самообожествилась, стала рассматриваться хребтом церковной жизни, её конституирующим и основным началом. В этом смысле высушенная клерикальная юридическая иерархичность сегодня, к сожалению, нередко противостоит естественному церковному старшинству. Как на вопрос о том, есть ли в церкви место активным христианам, один священник из Тверской глубинки ответил, что такое место есть и для мирян, и для священников, и даже для активных епископов, но оно на Голгофе. Там, где был единственный настоящий Иерарх.
