Старший преподаватель Свято-Филаретовского института Николай Клюев. Фото: sfi.ru– Отец Павел Адельгейм много писал о том, что устав РПЦ сильно умаляет роль клириков и мирян в церковной жизни. Он считал, что так не должно быть, и всеми силами пытался эту ситуацию исправить. При этом он сталкивался с непониманием даже среди своих духовных чад: многие считали излишним тратить столько усилий на изменение вещей формальных – канонов и других норм, – вместо того чтобы заниматься главным – построением отношений, основанных на любви. По правилам любить не получится, тогда зачем они? Насколько справедливо это замечание по отношению к церковной жизни?
– Те, кто полагает, что в современной церковной жизни человек выбирает между Законом и Благодатью, имеют фантастические представления о реальности. Отцу Павлу Адельгейму приходилось выбирать не между Законом и Благодатью (или любовью), как это делал апостол Павел в своё время, а между законом и произволом. В такой ситуации очевидно, что любой ответственный церковный человек выберет закон, а не произвол. Закон, или церковный канон, является меньшим злом, чем абсолютное беззаконие. И отец Павел шёл по пути закона, потому что это была единственная возможность отстаивать правду Божью и достоинство человека в церкви, кем бы он ни был – клириком, мирянином или епископом. При этом отец Павел был очень кроткий человек, я никогда не слышал, чтобы он на кого-то повышал голос. Он был человеком абсолютно евангельской жизни, даже когда противостоял злу, борясь с беззаконием. И боролся он теми инструментами, которые были в его распоряжении, – с помощью тех церковных норм, которые в церкви сегодня есть, как бы несовершенны они ни были.
– О каком беззаконии идёт речь?
– Мне довелось лично знать о. Павла и даже слушать его лекции по проблемам каноники, где он приводил разные примеры нестроений в церковной жизни. Например, по решению Московского поместного собора 1917–1918 годов перемещение клириков было возможно только по их личному прошению или по решению церковного суда. Но в конце XX века ситуация в русской церкви резко изменилась: в уставе РПЦ 1988 года было зафиксировано право епископа перемещать клирика с места его служения на какое-то другое место по так называемой «церковной целесообразности». Отец Павел считал, что это идёт вразрез с предыдущей канонической традицией церкви и с решениями Поместного собора 1917–1918 годов. Надо сказать, что возможность перемещения клириков по усмотрению церковной власти зафиксирована в Кодексе канонического права католической церкви, принятом в 1983 году. Думаю, в уставе РПЦ эта норма появилась не без католического влияния.
Отец Павел Адельгейм на презентации книги «Своими словами». Фото: из архива псковской группы Воскресенского братства– Всегда ли перемещение клирика вредит церковной жизни? Быть может, приход на новое место пламенного миссионера послужит возрождению там церковной жизни?
– Проблема в том, что все решения по этому вопросу принимает исключительно архиерей. В нашем церковном уставе записано, что архиерей (епископ) обладает в церкви всей полнотой канонической власти в области вероучения, учительства и управления. Очевидно, что когда вся полнота власти содержится в руках одного человека, то этой властью можно злоупотребить. Кроме того, человек может ошибаться. А самое главное – хорошо бы учитывать мнение самого клирика. Ведь у священника, когда он служит в конкретном месте, складываются определённые отношения с другими клириками и членами приходской общины. А тут епископ берёт его и куда-то перемещает, разрывая эти отношения. Или, допустим, епископ отправляет священника за штат. Для священника его служение – это не просто работа, но ещё и образ жизни. Человек к нему привыкает, и когда епископ его внезапно лишает этого служения, он теряет жизненные ориентиры. Есть священники, которые заканчивали свою жизнь самоубийством.
– Запрет на перемещение священника без его воли был зафиксирован Собором 1917 года. А до 1917 такие перемещения практиковались?
– Насколько мне известно, нет. Это новшество, судя по всему, взято из католического кодекса.
– Как вы считаете, почему была принята такая норма?
– В этом есть своя логика. В древней церкви и епископов нельзя было перемещать с одной кафедры на другую, но в какой-то момент появились каноны, допускавшие это в исключительных случаях. Исходя из церковной целесообразности. Думаю, что у кого-нибудь из епископов могла зародиться мысль: почему нас перемещать можно, а мы священников, подчинённых нам, не можем перемещать в пределах своей епархии? Надо, мол, ввести унификацию. Это моё предположение.
– Ещё отец Павел поднимал проблему границ церкви. Он отмечал, что за рубежом приходы, в том числе православные, регистрируют своих членов поименно. У нас такого нет. Поэтому нет критерия, по которому можно было бы провести границу между членам приходской общины и «захожанами». Он считал, что это плохо. Почему?
– Отсутствие фиксированного членства в приходах, по современному уставу РПЦ, создаёт неопределённость в вопросе о том, кто является членом прихода, а в конечном счёте и членом церкви (согласно поместно-приходской модели церковного устройства). Соответственно, невозможно определить права и ответственность этого человека – всё управление сосредоточено в руках епископа и тех клириков, которых он поставит. Роль мирян в управлении церковной жизнь ничтожно мала. А в приходском уставе, который был утверждён на соборе 1917–1918 годов, было предусмотрено фиксированное членство.
– Отец Павел тоже был за введение списков прихожан?
– Скорее да.
– Какие права и обязанности могли бы быть у мирян, если бы их членство было зафиксировано? О. Павел пишет, что именно эта неопределённость положения верующих в церкви гасит их активность и инициативу в приходской жизни.
– Альтернатива здесь та же, о которой я говорил в начале беседы: будут ли те, у кого есть полномочия в церковной организации, поступать по собственному произволу или хотя бы по закону? Выбор здесь не между Законом и Благодатью, а между законом и произволом. Произвол заключается, например, в том, что епископ по своему усмотрению может любого члена приходского собрания из него вывести или несправедливо отлучить от церкви. Может ли мирянин обратиться в церковный суд за защитой своих прав? Нет, это не предусмотрено Положением о церковном суде. В этом основная проблема. А приведёт ли введение поимённой регистрации членов прихода к взрыву церковной активности – неизвестно. Я думаю, что само по себе, конечно, не приведёт, потому что качество церковной жизни – это отдельный и большой вопрос. Надо понимать, что ведь и каноны возникли не с самого начала – они появляются в IV веке. То есть на протяжении трёх столетий церковь жила в ситуации, когда не было канонических норм. Из этого можно сделать вывод, что сами по себе каноны не являются необходимым и неизбежным элементом, который конституирует жизнь церкви. Раз было время, когда канонов не было, нельзя исключать, что настанет время, когда церковь снова будет жить без канонов по тем самым законам любви. Но пока этого нет, канон нужен как меньшее зло для ограничения большего зла, наподобие ветхозаветного закона.
– Было время, когда ради спасения как раз канонической структуры церкви митрополиту Сергию (Страгородскому) пришлось пойти на принятие, прямо скажем, постыдной декларации о лояльности большевикам. Это привело к разделению внутри православной церкви, появились не поминающие митрополита на богослужении. Как отец Павел отнёсся к поступку митрополита Сергия?
Митрополит Сергий (Страгородский). Фото: Московская Патриархия / Wikimedia– Отец Павел был противником сергианства, он считал, что такой союз церкви со светской властью был большой ошибкой митрополита Сергия. Тот хотел сохранить формальную церковную структуру – приходы, епархии, архиерейский собор. Но отец Павел считал, что не нужно было идти на сотрудничество с советской властью. «А что нужно было делать – погибать?» – спросил его я. «Да, погибать, – ответил он, – всё равно какое-то зерно останется, останутся настоящие люди. А сохранять церковную обёртку – кому это нужно?» Несмотря на свою кротость, в таких вопросах он был бескомпромиссен. И, я думаю, это хорошо. Вначале я пытался с ним спорить, но потом подумал и внутренне с ним согласился.
