Художники христианского мира по-разному отвечали на эти вопросы.
Сказал ему Иисус: «И другое сказано: „Не искушай Господа, Бога твоегоˮ».
Первый ответ, характерный для Средневековья, предполагал, что Христос побеждает все искушения очень легко. На слова искусителя, который, кроме всего прочего, лукаво цитирует Священное писание («Если Ты Сын Божий, кинься вниз; ведь сказано в Писании: „Ангелам Своим Он вверил Тебяˮ, и еще: „На руках понесут Тебя, чтобы не преткнулся Ты о камень ногой Твоейˮ» (Пс 90:11–12)), Христос тоже отвечает словами Писания «И другое сказано: „Не искушай Господа, Бога твоегоˮ» (Втор 8:3; 6:16; 6:13), и Его ответ неотразим. Такая трактовка существует в самых разных произведениях церковного искусства: и на Востоке – в православном мире, и на Западе – в католическом. Сюжеты этого направления состоят как минимум из двух фигур: Христос и искуситель. Христос здесь всегда величествен и прекрасен, сатана же всегда преуменьшен, отвратителен, а иногда даже смешон.
Но в эпоху Возрождения на ситуацию взглянули несколько иначе, представив её как настоящее противостояние, реальную борьбу двух сил – светлой и тёмной. Размеры фигур Христа и искусителя становятся соизмеримыми. Эта тема была развита в более поздних работах художников, и особенно во второй половине XIX века, когда в центре их внимания оказывается вопрос о дьяволе: что это за сила, если она может всерьёз искушать Христа? Образ дьявола становится теперь чуть ли не центральным.
В истории живописи есть и третий ответ, отличный от первых двух. Он предполагает, что художник отказывается от попытки внешнего изображения зла и помещает его в сознание основного героя истории – Самого Христа. На таких работах мы видим лишь Его фигуру, но художественная выразительность образа сохраняет проблематику противостояния двух начал.
Все три направления в итоге упираются в один и тот же вопрос: есть ли художественные средства, способные адекватно передать эту духовную коллизию? Вопрос остается открытым. Над ним стоит поразмышлять, посмотрев подробнее, как складывались линии его осмысления в искусстве.
Христос-победитель
Литое изображение на колонне собора святого архангела Михаила в Хильдесхайме (Германия). XI векЭта колонна стоит, ничего не поддерживая, в подражание знаменитой колонне Траяна в Риме, но по размеру она гораздо меньше её. На ней множество сюжетов, которые винтообразно расположены снизу вверх. Но если на античной колонне изображения прославляют подвиги императора, то здесь прославляются подвиги Христа. И один из этих сюжетов – искушение Его сатаной.
Фигурка сатаны здесь крошечная и очень забавная. Искуситель подобен кому-то вроде лягушонка, который пытается привлечь внимание Христа. Христос же в ответ указывает ему на небо. Одновременно это и жест молитвы, обращённой к Богу, то есть практически буквальное изображение евангельского текста. Там сатана говорит: «Поклонись мне!», – показывая Христу славу, красоту и богатство мира, над которыми он имеет власть: «Всё Тебе дам, я этому хозяин. И если Ты мне поклонишься, всё будет Твоё». «Господу Богу твоему поклоняйся, – отвечает ему Христос, цитируя заповедь Ветхого Завета, – и Ему одному служи». Это даже трудно назвать Его победой, настолько несоизмеримы фигуры Христа и искусителя. Здесь, в романском искусстве начала XI века, искушение представлено в почти карикатурных тонах. Ведь тот, кто говорит «Поклонись мне!», по росту не достигает и плеча Христа.
Византийская мозаика. Собор Святого Марка в Венеции. Начало XIII века.Подобный подход применялся и в храмовом искусстве православного Востока. Cобор Святого Марка в Венеции был построен византийскими мастерами в XI веке, византийские же художники создавали его декорации в 1230-е годы. Все три искушения Христа по Евангелию здесь изображены слева направо, в один ряд.
В первом случае сатана предлагает алчущему Христу камни и говорит: «Если Ты – Сын Божий, преврати их в хлебы!». Вторая сцена – о том, как сатана поставляет Христа на крыло храма (в данном случае храм изображён в виде символического навеса) и указывает левой рукой вниз. «Бросься оттуда, испытай сказанное Богом, что ангелам Своим Он заповедает о Тебе, и не преткнёшься о камень ногой Твоей, потому что они Тебя подхватят», – говорит искуситель. Христос отвечает, что испытывать (искушать) Бога не имеет смысла: если есть вера в Него, то она уже гарантия того, что Бог говорит правду.
Сатана не отступает и в третий раз искушает Его. Христос ставится им на вершину огромной горы, с которой видит всю славу, силу и богатство мира сего. Сатана говорит: «Поклонись мне, и всё это будет Твоё!». Христос обращается к нему с увещевающим жестом: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи!». И сразу же – опять с оттенком юмора – сатана изображён летящим вниз, причём голым: куда-то пропал зелёный плащ, который покрывал его тело, и даже рожки у него отбиты – они на мозаике лежат отдельно. А справа, в точном соответствии тексту, ко Христу приступают ангелы и служат Ему.
Фреска монастыря Дионисиат на Афоне, XVI век.Это фреска монастыря Дионисиат на Афоне, написанная уже в зрелом XVI веке. На стене храма три сюжета, трактованные так же, как и на мозаиках собора Сан-Марко. Можно лишь отметить, что в средней сцене художник изображает Христа стоящим уже не на символе храма, а на самом храме, который становится своего рода пьедесталом или трибуной для Него. Нельзя не заметить, что к сатане Он обращается с этой трибуны довольно снисходительно. Попытки же последнего убедить Христа броситься вниз выглядят очевидно смешными.
Есть и третье искушение, справа. «Все царства мира и слава их» умилительно, почти по-детски, изображены в виде маленьких, словно игрушечных, царей в коронах, с мечами и жезлами, и лежащих рядом с ними драгоценностей. Сатана – еле заметная чёрная фигурка вверху справа. Христос в динамичном повороте адресует сатане слово со властью, от которого тот бесславно исчезает.
Итак, во всех трёх случаях – безоговорочная победа Христа, легко побеждающего искушения.
Искушение Христа. Сандро Ботичелли. 1480-82 гг. Сикстинская капелла, Ватикан.Переходим в эпоху зрелого Возрождения. Это фреска Сандро Боттичелли, 1480-е годы. Юноша в белой одежде на переднем плане – прокажённый, которого исцелил Христос. Он приносит жертву очищения, как это положено по Закону, в благодарность за то, что исцелён, первосвященник её принимает. Сцену обрамляют три искушения Христа, изображённые в верхней части фрески. Смысл всего изображения: Христос имеет власть над болезнями, в том числе над проказой, потому что вышел победителем из всех трёх испытаний. В то же время образ исцелённого юноши – один из образов Самого Христа, очищенного через искушения, боль и, наконец, через смерть.
Посмотрим, как изображены здесь эти искушения. Слева вверху сатана указывает, как мы уже привыкли видеть, на камни. Узнать его здесь трудно: он изображён в виде старца-монаха, опирающегося на посох, и только небольшие перепончатые крылья сзади выдают его сущность. Христос с ним практически одного роста, и они, как кажется со стороны, мирно собеседуют. Это неожиданное художественное решение до эпохи Возрождения не встречается.
Вторая сцена – в центре наверху. Стоя на вершине храма, сатана указывает Христу: бросься вниз. Христос не противостоит ему, Он лишь прижимает руку к груди, что создает ощущение Его недоуменного вопроса: «Я?». Такой разговор Христа и искусителя как практически равных и такое содержание их общения для Средневековья немыслимы (хотя уравнение фигур в размерах при их кардинальном внешнем различии встречается в западноевропейском средневековом искусстве довольно часто; в Византии, в одном из первых изображений «Искушения в пустыне» – миниатюре рукописи «Слов» святителя Григория Богослова конца IX века – эти фигуры также почти равновеликие).
Третий сюжет, справа, – возврат к средневековой трактовке евангельской сцены. Христос изгоняет дьявола, с которого монашеские одежды слетают почти так же, как мы видели это на мозаике Сан-Марко. Дьявол оказывается мохноногим и хвостатым, то есть, опять-таки, забавным. Интересно, что Боттичелли в последней сцене изображает Христа с жестом совсем не торжественным. Пальцы Спасителя сложены в условном жесте, символизирующем речь, но сама Его поза и жест руки воспринимаются так, как будто он отмахивается от сатаны, говоря ему что-то вроде «да пропади ты пропадом!». В результате весь пафос события уходит – оно становится в первую очередь комичным.
Однако, несмотря на некоторые аналогии со средневековой иконографией, сцены искушения у Боттичелли в целом трактуются по-новому – в ключе диалога, почти диспута. Иначе говоря, художники Возрождения (пример Боттичелли отнюдь не единственный) начинают воспринимать искушение как проблему.
Искушение Христа в пустыне. Александр Иванов. 1840-е гг.Перед вами акварель Александра Андреевича Иванова, автора знаменитой картины «Явление Христа народу» (или «Появление Мессии», как он сам её называл). Впоследствии, оставив работу над ней, он занялся написанием иллюстраций к Библии: собирался написать более 500 сюжетов, но успел только 200. Один из них – «Искушение Христа в пустыне».
Эта работа заставляет вспомнить, во-первых, средневековое противопоставление противоположных начал – величия и низменности, красоты и мерзости, света и тьмы. Во-вторых, приходят на ум античные фигуры или, точнее, современная Иванову эпоха классицизма, вдохновлявшегося античностью. Так, фигура Христа у него подобна древней статуе: торжественным жестом Он поднимает правую руку вверх, а левой властно отталкивает сатану. Художник опять возвращается к схеме из двух фигур, где победа Христа не вызывает сомнений, где не остаётся никаких вопросов. Но такая пафосность в середине XIX века смотрится уже искусственно.
Искушение Иисуса Христа в пустыне. Клавдий Лебедев. Начало XX века.В начале ХХ века художник Клавдий Лебедев, автор ряда храмовых росписей на евангельские сюжеты, также пишет «Искушение Христа в пустыне». Но знакомый образ превращается у него почти в жанровую сценку. Всё узнаваемо: внизу прекрасный мир, золотой купол иерусалимского храма, а здесь, наверху, сатана пытается показать Христу, что это и есть истина, и что для овладения этим миром нужно лишь поклониться самому сатане. Христос, совсем не так, как на акварели Иванова, а почти незаметно, подталкивает левой рукой сатану к краю скалы, чтобы тот свалился вниз. Сам же сатана похож здесь на оперного, если не на опереточного, героя: он показан в манерной позе, в профиль, с выступающим длинным носом и романтически всклокоченными волосами. Никакой противостоящей Христу силы в нём не ощущается. Вариант этой же иконографии можно найти в начале 1930-х годов у Николая Рериха в характерной для него «буддистской» интерпретации: Христос, погружённый в медитацию, не обращает внимания на зловещий чёрный силуэт сатаны сзади. Но во всех трёх примерах чувствуется, что подход, предполагающий противопоставление Христа и искусителя, «выдохся», перестал работать.
Сатана: кто это?
Искушение Христа. Ян Брейгель Старший. Ок. 1600 г.Вернёмся теперь к трактовке искушения Христа в пустыне, сложившейся в Западной Европе в эпоху Возрождения, как некоего диалога, в котором победитель не выявлен. Полное название картины Яна Брейгеля Старшего, на которую вы сейчас смотрите, – «Горный сюжет с искушением Христа в пустыне». Художник с огромной любовью и умением изображает невероятной красоты горный пейзаж. Здесь всё так прекрасно, что издалека кажется: эти две фигурки ведут какой-то приятный разговор на лоне природы.
Что же будет, если присмотреться? Сатана изображён в виде купца с почтенной бородой, у него на поясе висит кошелёк. И если бы не рожки и карикатурная физиономия, можно было бы принять его за случайного путника, странника. Он не предлагает Христу броситься вниз – нет, он словно о чём-то сожалеет, разводя руками. Но что ещё удивительнее: Христос в ответ тоже разводит руками (точнее, отводит правую в сторону, а левую прижимает к груди) и как будто пытается в чём-то убедить собеседника. Нет решительного жеста, нет противостояния, нет победы и поражения, а есть какой-то бесконечно длящийся разговор на лоне прекрасной природы. И совсем незаметно, что речь идёт о судьбе мира – о том, кто будет в нём властвовать. Эта эпоха (и, соответственно, её искусство) избегает постановки серьёзных духовных проблем. Можно лишь отметить, что фигура Христа по сравнению с предыдущим временем значительно уменьшается, его позиция в диалоге с искусителем становится всё более пассивной.
Рембрандт Харменс ван Рейн. 1630-е годы.Развитие такой интерпретации сюжета хорошо видно на рисунке Рембрандта. Сатана, предлагающий Христу превратить камень (который он держит в руках) в хлеб, здесь изображён почти так же, как в Средневековье: он козлоногий и лохматый. А что же Христос? Он не только не побеждает искушение, но и не противостоит ему, находясь в состоянии недоумения, даже замешательства, чуть ли не испуга! Художнику удалось показать это Его состояние неуверенным поворотом головы, при том что Сам Он стоит к искусителю спиной. Такого развития сюжета раньше в искусстве не было никогда. В последующие же столетия эта тема становится едва ли не самой главной.
Искушение Христа. Василий Суриков. 1872 г.Заглянем во вторую половину XIX века. Трудно узнать в этом ученическом рисунке руку будущего автора «Боярыни Морозовой» и «Утра стрелецкой казни» – Василия Сурикова. Сатана изображён в театральной позе, но главное – он возвышается здесь над Христом! А Христос сидит, слыша и в то же время как будто не слыша его, сложив руки одну на другой. Нет ощущения, что сейчас Он встанет и отвергнет искушение. Он в состоянии тяжёлого раздумья… Образ, конечно, сильно уступает Рембрандту, но мысль здесь та же.
Искушение Христа. Илья Репин. 1890-е гг. Эскиз к картине «Иди за мной, Сатано».Илья Ефимович Репин начал работать над темой искушения Христа ещё раньше – с 1860-х годов. Им написано около 10 этюдов, посвящённых ей. Вот один из них. Здесь, в отличие от всех предыдущих вариантов сюжета, сатана больше Христа! Сложив свои крылья, он вальяжно возлежит на горе, скрестив ноги и небрежным движением руки указывая Христу на славу принадлежащего ему мира. Христос же изображён, можно сказать, крохотным относительно этой фигуры. Преодоление искушения кажется поэтому делом неподъёмно-трудным, едва ли возможным. Столкнуть такого сатану с горы не удастся никогда. Христу остаётся лишь безмолвное противостояние, оборона, но не победа…
Откуда такие мысли у Репина? К сожалению, этого мы не знаем. В некоторых других этюдах он изображает сатану, наоборот, в виде тёмного духа – бестелесного дымного столпа с жутковатым синим или красным лицом или просто грязного облака, но Христос и здесь всегда меньше его.
Искушение. И.Е. Репин. 1890-е гг.Коллеги и критики Репина единодушно ругали его за этюды и за написанную в конце концов, но не сохранившуюся картину на эту же тему, а особенно – за сочную живопись в духе импрессионистов, которая воспринималась ими как мазня. Говорили, что он напрасно отступил от великих реалистических традиций, от манеры, в которой были написаны «Крестный ход в Курской губернии», «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» и т.п. Репин же искал не только новую фабулу, но и новую художественную форму. Однако и в ней сюжет явно не удавался...
Возникает вопрос: может ли вообще художник Нового времени убедительно раскрыть такую тему? Хватит ли для этого не только таланта, мастерства, но и самих возможностей живописи? Не случайно же главным «героем» сюжета с точки зрения художественных акцентов в этом втором направлении всё чаще оказывается совсем не Христос...
Искушаемый
Христос в пустыне. И. Н. Крамской. 1872 гНо была и ещё одна – третья линия в понимании художниками искушения Христа. Она начинается с этой картины Крамского.
Фигуры сатаны здесь нет вообще. Сам же Христос изображён в состоянии крайней угнетённости и измождённости: у Него запавшие щеки, некрасивое лицо, сцеплены в крайнем напряжении руки, одежда оборванная и грязная, волосы слипшиеся… Картина вызвала скандал. Публика возмущалась: разве можно так унизить Христа, показав, что Он борется с искушением, что оно крайне затруднительно для Него? Да и где искуситель – не в Нём ли самом, не в Его ли сердце? Разве это может быть?
Крамскому был задан вопрос: это Христос? Он ответил неожиданно: «Не знаю». Ведь он изображал не Христа, а человека в состоянии нравственного выбора. Но оказалось, что всякий серьёзный выбор своим корнем уходит в евангельское искушение. Сам Крамской писал об этом так: «Есть один момент в жизни каждого человека, ... когда на него находит раздумье … – взять ли за Господа Бога рубль (т.е. сделать рубль своим богом – А.К.) или не уступать ни шагу злу». Удивительно то, что для него, противника академизма, отказавшегося писать конкурсную работу в Академии художеств на заданные темы (среди которых были и евангельские сюжеты), через несколько лет после этого образ Христа стал настолько актуальным! Своей работе художник давал противоречивые объяснения – то с позиций позитивизма и атеизма, то как глубоко верующий человек.
Почему же на его картине не нашлось места сатане? Значило ли это – в духе индифферентного или откровенно негативного отношения творческой интеллигенции того времени к церкви и вере, – что сатаны просто нет, а есть только нравственные коллизии? Или же это попытка сказать, что Христос боролся с сатаной отнюдь не цитатами, известными Ему заранее, а всерьёз, и что это была борьба не на жизнь, а на смерть, исход которой совсем не ясен? Вопрос остается открытым...
Был в пустыне со зверями. В. Д. Поленов. 1909 г.И, наконец, финал длинной истории о том, как менялось восприятие искушения Христа художниками. Перед вами небольшая картина Василия Дмитриевича Поленова. Кажется, что она во многом повторяет композицию Крамского: Христос в гористой пустыне, фигуры сатаны нет. Перед Христом – отдыхающий лев, дальше – ещё какое-то животное. Пустынные звери ведут себя очень мирно, и общее впечатление от этой сцены – наступившая всеобщая гармония в природе. Сам Христос изображён здесь утомленным, но спокойным. Он с печалью размышляет о судьбах мира, лежащего во зле. Всё это происходит на фоне величественного палестинского пейзажа, который становится в картине доминирующим, определяющим её общее настроение и содержание.
Поэтому и название картины у Поленова не «Искушение Христа в пустыне», а взятые им несколько слов из текста Евангелия от Марка: «И был со зверями». У Марка нет описания борьбы Иисуса с искушениями, но об искушении после Крещения сказано вполне определённо: «и был Он там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаной, и был со зверями, и ангелы служили Ему» (Мк 1:13). Однако для Поленова проблема искушения Христа решается просто: нет не только искусителя, но и самого искушения...
На этом заканчивается длинная череда образов, в которых художники разных стран и эпох осмысляли искушение Христа в пустыне.
Внимательный зритель, взору которого, пусть очень кратко и бегло, были представлены все три направления в раскрытии этой темы, может сам сделать выводы из увиденного.
Вот размышление одного из таких зрителей…
Михаил Калинин
все чудеса и исцеления
вся сила и огонь Его проповедей были потом –
по возвращении из пустыни
...
оглянувшись на Него,
иди теперь в пустыню, которая в тебе самом –
сможешь ли, выйдя из неё, добавить хоть одно живое зерно
к сокровищу, что у тебя за плечами?
...
ты в мире – ты в пустыне,
иди сквозь мелькающий видеоряд –
ангелы служат тебе, звери следуют за тобой
...
но и этот, без имени и лица,
то отходящий, то приходящий вновь
с предложением, от которого так трудно отказаться –
он тоже всегда рядом.
Август 2020
