В Священном писании достаточно часто используется военная символика. Христианин – это воин Христов, его слово – это меч, вера – щит, и так далее. При этом важно помнить, что профессия воина для первых христиан была запретной. Отечество, конечно, надо защищать, но где отечество христианина? Чем дальше мы будем смотреть в глубь веков, тем сильнее видна выраженная эсхатологическая направленность мысли и жизни христиан. А потому отечество своё они видели больше не на земле, а на небесах. И защищать в первую очередь нужно было именно его – Отечество Небесное.
С течением времени всё поменялось. Христианство становилось более национальным, земное отечество играет в жизни всё большую роль, а среди святых стали появляться воины.
Но что делать, когда интересы земного отечества не только не соответствуют интересам Отечества Небесного, но встают в оппозицию? Как отвечает христианство и церковь на этот вызов? Кажется не случайным, что именно в XX веке, когда это противостояние достигло не мыслимого ранее размаха, церковь – прежде всего русская – дала миру многих святых.
И, наверное, на примере их жизни мы и можем найти ответ, как, сохраняя верность своей родине здесь, на земле, не предать и своё Небесное Отечество. Как выйти победителем из, казалось бы, безвыигрышной ситуации? Посмотрим, как с этим справились немец Дитрих Бонхёффер и русская Мария (Скобцова).
Любить родину не похотливо
Перед многими русскими эмигрантами на момент начала войны стоял вопрос, чью сторону занять – сторону СССР, который лишил их родины, обрёк на изгнание и олицетворял смерть всего русского, или сторону Гитлера, который, быть может, изгонит Сталина, что позволит вернуть прежнюю Россию и вернуться в неё. Мы знаем из истории, что для многих эта ситуация выбора из двух зол была непростой. Что же касается матери Марии, то она сразу определилась: она была за русских, пусть они и были на тот момент советскими. Более того, она ни на миг не сомневалась в победе.
Бонхёффер тоже верил в победу немецкого народа, которая для него выражалась в освобождении от нацистского дурмана. Ради этого освобождения народа он соглашался с поражением своей страны. В этом проявлялась его христианская – «непохотливая» (термин матери Марии) – любовь к родине.
Интересно, однако, что за десять лет до начала войны, ещё до прихода национал-социалистов к власти, Бонхёффер думал о войне. В ситуации необходимого выбора – поднимать ли оружие против врага и защищать тем самым свой народ, свою семью или отказаться от сопротивления и подвергнуть своих ближних опасности и возможной смерти – нужно выбрать первое, поскольку «Бог дал меня моей матери, моему народу, и <...> если я в этой ситуации останусь в бездействии, то я тем самым отрекусь от своих ближних».
Вегетарианский пацифизм
Примечательно, что ни мать Мария, ни Бонхёффер не были пацифистами. Для них пацифизм в ситуации, когда мир охвачен войной и страданиями, связан с безответственностью, а потому невозможен. Хотя так было не всегда. По крайней мере для Дитриха Бонхёффера. До 1933 года одной из основополагающих идей для его богословия была тема пацифизма, именно в ненасильственном сопротивлении он «становится собственно христианином». Однако в 1939 году «богослов и христианин Бонхёффер осознал современные реалии своего мира, своего места и своего времени», что привело его к участию в движении Сопротивления, к тем людям, которые были готовы, признавая свою вину, участвовать в том числе и в заговоре против Гитлера, видя в этом возможность новой жизни для всего мира. Протестовать идеологически, как это было в то время принято в церковной среде, казалось Бонхёфферу уже недостаточным.
Мать Мария (Скобцова). Фото: psmb.ruТак же и для матери Марии, которая, много размышляя о приемлемости или неприемлемости войны, с одной стороны, видела в ней «грех, несчастье и катастрофу», но, с другой стороны, считала, что «в последовательном пацифизме есть что-то эгоистически-вегетарианское, от чего мутит душу».
Сохранить внутреннего человека
Война – это всегда поражение. Большая война – большое поражение. И победители, и побеждённые – обе стороны обескровлены, миллионы убитых там и там. Ещё более страшное последствие войны – это «озверение народов и разложение душ». В духовном напутствии уходящим на фронт мать Мария писала о том, как важно сохранить своего внутреннего человека и не разучиться видеть человека в окружающих. Участие в войне не освобождает человека от необходимости быть человеком. Если в войне участвует христианин, то она не освобождает его от необходимости молиться за своих врагов и за их спасение.
Время войны для них – это время, когда для всего человечества может произойти прозрение. Но чтобы это случилось, нужна мобилизация «всех наших духовных сил и возможностей» для покаяния, а значит, и освобождения.
Отдать себя
С началом войны общежитие матери Марии на Лурмель стало ещё больше напоминать проходной двор. Туда приходили голодные – поесть, бездомные – заночевать, евреи – за справками о крещении. Это место стало также точкой сбора и распределения помощи. Когда мать Марию просили быть осмотрительнее, предупреждая, что не сегодня – завтра и за ней могут прийти, она отвечала, что и в лагере люди живут. И была права: последние год с небольшим своей жизни она провела в лагере, читая с сокамерницами Евангелие, рассказывая им о Боге и утешая тем, что смерти нет, а победа обязательно случится. Одна из выживших соузниц позднее называла это время в лагере райскими днями.
Дитрих Бонхёффер. Фото: psmb.ruБонхёффер тоже провёл последние два года жизни в лагере. Он не выдавал евреям справок о крещении, но помогал бежать из страны, налаживал связи с заграницей и тоже, как и мать Мария, участвовал в Сопротивлении. Но если русская монахиня прятала, скрывала, лгала – делала всё, чтобы спасти жизни, то немецкий пастор этим не ограничился: одну жизнь он хотел прервать – жизнь Адольфа Гитлера. Да, святой Дитрих Бонхёффер готовился стать убийцей, понимая всю тяжесть греха, который он берёт на себя. Этот момент и сегодня остаётся пререкаемым: можем ли мы говорить тогда вообще о его святости (надо сказать, что и святость матери Марии тоже вызывает у некоторых вопросы), если он пытался убить человека? Сам Бонхёффер не держался за святость. Более того, он был готов отказаться от любых притязаний на неё, чтобы хоть как-то уменьшить страдания других. Тут вновь вспоминается «вегетарианский пацифизм». Но Господь усмотрел иначе и не допустил крови на его руках.
Победители
И матери Марии, и пастору Бонхёфферу не хватило совсем немного, чтобы встретить победу. Она не встретила победу русского народа и надежду, что после войны всё будет иначе: многие в 1945 году были уверены, что после ужасов войны жизнь и режим в Советском Союзе не могут не измениться. Но они смогли, и это стало для многих крушением надежд. Он не встретил победу немецкого народа – освобождение от нацизма и первые неумелые шаги на пути покаяния.
Но они оба безусловно вышли победителями, потому что оба добровольно, рискуя своей жизнью, своей «каноничной» святостью, пошли на крест, где и встретили самую главную победу – победу Христа над смертью.
