Разговоры о коллективной вине и ответственности крепко засели в моём информационном пузыре и неизменно вызывают горячие споры. С одной стороны, под крики «это наша общая вина» звучат призывы одеться во вретище и посыпать голову пеплом, а с другой стороны – не менее громкие крики, что хватит, мол, нас каять, мы не такие, а просто мимо проходили.
Недавно в «Столе» последовательно вышли два текста: «Без вины виноватые» Марины Ярдаевой и ответ ей от нашего главного редактора «Конформизм, вина или ответственность». Это прекрасный повод взяться за перо, тем более что ни в первом, ни во втором случае авторам не получилось дать цельного высказывания именно по заявленной проблематике, хотя, может быть, это и не было их задачей.
Мне кажется, что одна из проблем коллективной ответственности и вины – от «древних греков» и до сегодняшнего дня – связана с тем, что её, эту самую ответственность, «надевали» на других. «Это вы виновны, потому что вы все…» – и далее следует либо навешивание какого-то ярлыка, либо человека или сообщество приписывают к какой-то группе, опираясь зачастую на внешние признаки. То есть разговор о коллективной ответственности ведётся с позиции «вы» или «они»: «вы виновны, потому что принадлежите к такой-то группе». А человек, может быть, и не хочет принадлежать к этой группе или принадлежит к ней, но на другом основании, не на том, за которое его «кают». Да даже если и принадлежит и поддерживает то сообщество, от имени которого творится беззаконие, то помогут ли ему внешние силы, желающие его обратить, нагрузить осознанием собственной виновности и покаять? Вопрос риторический.
Один из красноречивых примеров тщетности таких усилий описал немецкий философ Карл Ясперс в «Вопросе о виновности». Зимой 1945–1946 годов на улицах немецких городов были развешаны листовки с фотографиями нацистских зверств и подписью «Eure Schuld» («Ваша вина»). Кроме отторжения это ничего не вызывало. Да, обвинения к немцам были обоснованны, но выхлоп от указания на преступления был скорее отрицательным. Вопрос покаяния должен был прорасти изнутри немецкого народа, а не насаждаться извне. И так всегда. Пока разговор о вине, ответственности или покаянии ведётся с позиции «вы», толку будет мало.
И что же получается: все разговоры о коллективной ответственности бесполезны или даже вредны? Попробую ответить на этот вопрос цитатой философа от футбола Валерия Лобановского, как-то сказавшего, что не бывает коллективной ответственности, коллективной бывает только безответственность. Но проблема тут не в ответственности, а понятии коллективного. И нам, выросшим в советские и постсоветские годы, это понятно как никому: «раз колхозный, то ничей» и т.д. «Коллективное» – это про снятие с себя всякой ответственности. А что вместо? Неужели правы те, кто говорят, что и вина, и ответственность всегда индивидуальные? Или в лучшем случае личные.
С одной стороны, ответственность и способность признать и принять вину – это шаг свободного человека, требующий его внутреннего преображения, глубинного внутреннего изменения, перемены ума. И это возможно на личном уровне, не на коллективном. Однако коллективной вине (и/или ответственности) противостоит не только личная вина, но и вина соборная. Или общая. Или разделённая.
Такая ответственность возможна только с позиции «мы». Если я принадлежу – прежде всего по внутренним убеждениям, а не по внешним признакам – к какой-то общности, то я не могу не нести ответственность за то, что происходит внутри этой группы или творится от её имени. Это понятно на уровне семьи, крестьянской общины, футбольной команды, в конце концов. Но чем больше сообщество, тем труднее входить в ситуацию совиновности и разделённой ответственности. Особенно сегодня, в ситуации почти тотальной разобщённости. И раз я уже упоминала про Ясперса, то эта мысль созвучна его определению метафизической виновности, когда наша основная беда и вина как раз в том и состоит, что мы разобщены и не можем переживать солидарность – и совиновность – как частный случай солидарности – с другими людьми. За исключением очень узкого круга.
Такая ответственность носит уже не коллективный, но общечеловеческий характер, а потому относится к каждому человеку лично.
С покаянием та же проблема. О том, чтобы каяться за других, чаще всего говорят две группы людей. Первая – это те, у кого «руки в крови» и кто таким образом хотел бы запятнать и других, чтобы снять с себя хоть часть вины, разделить её на всех. И эта группа очень дискредитирует идею хоть какого-то соборного покаяния и коллективной ответственности. Здесь снова разговор ведётся с позиции «вы/они» и стыдливого добавления «тоже» – «вы тоже виновны», «они тоже несут ответственность». Вторая группа – те люди, которые, может быть, наименее виновны, но обладают живой совестью и ощущают ответственность за происходящее и в этой ответственности не бегут от принятия вины, а значит, и от покаяния. «Мы тоже виновны», – говорят они.
Почему же дискурс о вине и ответственности так трудно перенести с уровня «вы» на уровень «мы»? Не знаю. Задала этот вопрос себе и сразу же захотела его переформулировать. Как в таком разговоре переместить фокус с других на себя? Чтобы это сделать, нужно поверить, что решение «вопроса вины» требует не столько наказания за совершенные преступления, сколько духовного преображения. А этого большинство хотят уже и для себя, а не только для других.
Отказаться от «коллективной» вины важно не форме, но по духу. Это значит, что нужно освободиться от всякого наследия коллективного мышления, потому что это путь к безответственности, обезличенности и несвободе. «Коллективное» мешает покаянию, а значит, и духовному возрождению. «Соборное» – соотнесённость каждого с каждым – напротив, даёт основание для покаяния и преодоления вины. И это возможно не индивидуально, но в общении с другими людьми.
