Предлагаю рассмотреть это понятие как со светских позиций, так и с позиций церковных. Начнём с первых. Религиоведы, как правило, говорят, что юридического понятия «секта» у нас нет, а те, кого традиционно называют сектантами, никакой реальной опасности не представляют.
Действительно, если среди знакомых или коллег вы обнаружили тех, кого называют сектантами: баптиста, пятидесятника, кришнаита или свидетеля Иеговы, то не надо бить тревогу. Скорее всего, в вашем окружении появился порядочный человек, который следует довольно строгим моральным нормам. Конечно, везде бывают проходимцы и мошенники, но процент таковых среди вышеперечисленных значительно ниже, чем в других социальных группах.
Конечно, встречаются опасные религиозные сообщества, которые могут представлять угрозу вашей безопасности и жизни. Известно массовое самоубийство, которое совершили члены секты «Народный храм» в Гайане в 1978 году. В 1993 году в США ФБР и полиция штурмом брали поселение секты «Ветвь Давидова», в результате все члены секты и многие полицейские погибли. Если вышеперечисленные секты никакого отношения к России не имели, то известная своими терактами японская секта «Аум Сенрике» имела филиалы и в России. Но все это исключительные случаи. Скорее всего, 99% сектофобов встречали такие истории только в Интернете.
Рассмотрим теперь термин «секта» с церковных позиций. Считается, что наиболее подвержен болезни сектантства протестантизм, так как в борьбе с авторитаризмом католической церкви ушёл в другую крайность – индивидуализм. Поэтому мы наблюдаем такое количество протестантских церквей, которые не перестают дробиться и по сей день. В 90-е годы многие протестантские общины пришли на постсоветскую территорию, к сожалению, не с целью поддержать братьев-христиан, 70 лет живших под гнётом агрессивного атеизма. Они активно занимались миссией, не только игнорируя поместную церковь, но обличая её, называя «языческой» за иконы, за почитание Богородицы, святых и различных святынь, мощей, например. Было много и правды в этом обличении: в православном народе можно видеть языческое отношение к вторичным святыням, незнание Евангелия и основ веры. Но одно дело, когда это слово обличения сказано с целью помочь, другое, когда получается просто насмешка и презрение к еле живой церкви. То, что традиция христианства существовала здесь задолго до их приезда, новых проповедников как будто совершенно не интересовало, мало кто задумывался и над тем, что пережила Русская церковь в XX веке. Конечно, пострадали от гонений безбожной власти и христиане других конфессий, но самый сильный удар выдержала, безусловно, самая большая церковь бывшей Российской империи. После распада СССР инославные братья и сестры могли бы помочь православным прежде сего просто общением и духовной поддержкой. Отношение православных часто отличалось не меньшим высокомерием и даже враждебностью по отношению к приезжим христианам и их уже местным последователям, но важно понимать, что во многом оно было спровоцировано протестантскими проповедниками.
Нередко и сейчас в разных городах встречаются протестантские общины, осознающие себя единственными знающими полноту истины и противопоставляющие себя не только Православной церкви, но всем остальным христианским общинам в данной местности, считая их еретиками. В Православной церкви дела часто обстоят не лучше, иногда миссионерскими отделами епархий распространяется враждебное отношение к инославным. Любой диалог рассматривается исключительно с позиции прозелитизма: хотите с нами дружить – становитесь православными, нет – значит, вы еретики и сектанты. Хотя Русская православная церковь признает таинства Римо-католической церкви, признает крещение во многих протестантских церквях – это не мешает значительной части верующих крайне настороженно, а порою и враждебно относиться к инославным общинам. Это тоже чистой воды сектантство, главными признаками которого являются нераспознавание в других церквях положительного духовного опыта, замыкание на себе как на единственных обладателях истины. При этом поборники чистоты веры, как правило, и свою православную традицию знают очень поверхностно.
Сектантство вполне может быть не групповым, а индивидуальным. Человек, не входящий ни в какие сообщества, может быть носителем сектантского сознания. В православной церкви это тоже широко распространённое явление, так же, как и сектантство на уровне прихода. Большая угроза именно для хороших и дружных внутри себя приходов – самозамкнутость, когда нет потребности в общении с другими. Противопоставление и отделение: только мы правы или нам комфортнее без других – вот главные признаки сектантского сознания. Его следствие – нежелание общения, понимания, слышания чужого мнения и готовности изменения своего, уточнения своей веры, лучшего её понимания. Много случаев, когда прихожане с одного прихода отрицали любой опыт, который хоть как-то отличается от того, что практикуется в том храме, куда ходят они. Представления о собственном вероучении могут быть очень разные и православные с лёгкостью называют еретиками и отступниками других членов Православной церкви. Это родилось в годы открывшейся в церкви свободы в 90-е и продолжается по сей день, и церковь с этим не умеет справляться: примирить, вдохновить, открыть правду мирно, по-христиански. Ещё в 1970-е годы известный богослов отец Александр Шмеман, первый ректор Свято-Владимирской семинарии в Нью-Йорке, писал: «На глубине Православие, мне кажется, давно уже “протестантизируется”: “верит” в нем каждый по-своему, но соединены все “религией”, то есть храмом и обрядом».
Все это наследие дореволюционной церкви, усиленное в советский период. Именно тогда для властей любое сообщество, не инспирированное и не контролируемое государством, считалось угрозой. С тех пор наша власть так и не научилась доверять своим гражданам, чему яркое свидетельство – новый дискриминационный и антиконституционный «пакет Яровой» и недавний запрет свидетелей Иеговы как экстремистской организации. «Разделяй и властвуй» – это принцип работает и сегодня, но он антиобщественный по своей сути, потому что через разделение невозможно созидать общество и народ.
Все-таки в нашей истории есть положительный опыт самоорганизации. После реформ Александра II возникают земство, городское самоуправление, которые имели очень хорошие плоды, но до сих пор не оценены и не осмыслены. Также вследствие данных реформ в Российской империи начинает возникать помимо приходов и монастырей множество братств, число которых к 1917 г. достигло 700. Конечно, большинство из них было учреждено церковной властью, но встречались и те, которые родились как инициатива верующих людей: одним из самых ярких примеров тому является Крестовоздвиженское трудовое братство Н.Н. Неплюева.
Внутри самой церкви людям надо научиться общаться, вести диалог по самым сложным и спорным вопросам, доверять друг другу и быть открытыми разному духовному опыту. Это касается как простых верующих, так и церковного начальства, которое должно понимать, что охранительная позиция, нечувствие времени и людей в дореволюционный период, ограничение инициативы снизу, страх и недоверие по отношению к любой несанкционированной деятельности были одной из причин катастрофы 1917 года.
Также необходимо более активно развивать диалог с инославными церквами. Отчуждённость и враждебность, которая зачастую присутствует в отношении православных к инославным – характерное проявление сектантства в православной среде, о чём, в частности, писал архиепископ Иоанн (Шаховский). Следствием любого сектантства всегда являются маргинализация и деградация церкви, заражённой этим недугом. Закрытое и агрессивно настроенное по отношению к другим сообщество не может нормально развиваться и постепенно ослабевает и умирает. Хотя наверняка есть силы, которым хотелось бы, чтобы церковь была маргинальной сектой на периферии общественной жизни.
Можно сделать вывод, что для светского общества тоталитарно-деструктивные секты – чаще всего некий миф, который недобросовестно используется властью для манипулирования людьми через нагнетания страхов. Это в свою очередь умножает закрытость, недоверие и враждебность в обществе – те самые сектантские симптомы. В христианском сообществе проблема сектантства проявляется, прежде всего, в разобщённости и замкнутости церквей и общин, отсутствии диалога порою даже в рамках одной конфессии. Имеющая большой исторический опыт преодоления разделений церковь, безусловно, может положительно влиять на общество, содействуя его единению, преодолению разобщённости и внутренних конфликтов, но для этого она сама должна обрести подлинное единство, искореняя изнутри себя всякий дух вражды и подозрительности через открытость и доверие Богу и людям.
