«Не надо нам, православным, стыдиться имени Христа, которое носит Движение»

Позиция РСХД по отношению к Православной церкви и к протестантским организациям была заложена с самого начала существования Движения. Участники Первого Пшеровского съезда чётко обозначили принадлежность Движения к Православной церкви и необходимость ведения экуменического диалога с инославными. Однако руководителям РСХД приходилось регулярно формулировать и прояснять позицию Движения для православных и протестантов, при этом твёрдо сохраняя свою точку зрения. 

Церковность РСХД

Движение должно быть православным и церковным, существовать внутри Православной церкви – это осознавали руководители РСХД ещё до его оформления, и именно эту позицию православные профессора и студенты твёрдо отстояли в диалоге с протестантскими участниками на Пшеровском съезде. Позиция верности Православной церкви характеризовалась как «принятие принципа примата Церкви», – писал В.В. Зеньковский в «Очерках идеологии Русского студенческого христианского движения». Под этим понималось, во-первых, то, что «Движение во всём и до конца следует учению Православной церкви, ставит себя под непосредственное руководство православных священнослужителей». Кроме того, сама цель РСХД – «оцерковление жизни» как научение членов Движения не только основам православной веры, но и построению всей жизни на основании идеи её преображения в духе Церкви – также служила обоснованием принадлежности и преданности Движения Православной церкви. Церковное основание Движения было зафиксировано и в его уставе: «Русское студенческое христианское движение за рубежом имеет своею основною целью объединение верующей молодёжи для служения Православной церкви». 

Церковность Движения осуществлялась в духовной связи с епископатом и священством Православной церкви, а также через участие молодёжи-«движенцев» в жизни церкви (научение основам веры, участие в таинствах, жизни приходов и проч.). Православные епископы и священники участвовали в деятельности РСХД на всех уровнях: от руководства кружками до участия их в центральных органах Движения. Особым образом церковность проявлялась на съездах РСХД.

Следует обратить внимание, что Движение с самого начала своего существования получило одобрение и поддержку со стороны православного епископата. Митрополит Евлогий (Георгиевский), митр. Антоний (Храповицкий), еп. Сергий (Королёв), еп. Вениамин (Федченков), еп. Владимир (Тихоницкий) участвовали в съездах РСХД и жизни кружков и братств Движения. Митрополит Евлогий, который всегда поддерживал деятельность Движения, высоко ценил его роль в воцерковлении молодёжи: «Задачу Движения я понимал… Молодёжи сразу трудно войти в неё (Церковь. – У.Г.), надо дать ей постоять на дворе, как некогда стояли оглашенные, и потом уже постепенно и осторожно вводить её в стихию Церкви».

Во всех странах, где были кружки и собирались съезды Движения, всегда находились православные священники, которые интересовались и поддерживали его деятельность, были его друзьями – в Чехословакии, Германии, Болгарии, Латвии и Эстонии. В съездах, как и во всей деятельности Движения, принимали участие священники нескольких поколений: те, кто приняли сан до революции (например, прот. Сергий Четвериков, прот. Георгий Шавельский), священники из эмигрантов (прот. Александр Калашников) и духовенство из членов РСХД (архим. Исаакий Виноградов (Прага), прот. Георгий Шумкин, свящ. Александр Ельчанинов, свящ. Дмитрий Клепинин (Париж), протопр. Александр Киселёв (Эстония)).

Сергий Четвериков. Фото: общественное достояние

Гарантом церковности Движения выступал о. Сергий Четвериков, который с 1928 года и до конца своей жизни был его духовником. Сама идея того, чтобы у Движения был свой священник, подобно тому как священник может быть, например, при учебном заведении, принадлежала митр. Евлогию. Он посоветовал Движению устроить свою церковь и иметь своего священника для того, чтобы «сделать явным до очевидности, что молодёжь Движения… послушные дети Православной церкви». Отец Сергий, строгий аскет и талантливый пастырь, был бесценной находкой для Движения. В.В. Зеньковский очень высоко ценил его самого и его труд: 

Я считаю счастьем Движения, что оно в течение полутора десятка лет имело такого духовного руководителя. <…> Он был светоч Церкви, живое воплощение красоты и правды Православия. 

Отец Сергий Четвериков, в свою очередь, считал деятельность в Движении лучшими годами своей жизни и священнического служения. Будучи пастырем он рассматривал деятельность РСХД как служение Церкви и не раз писал на эту тему. Одну из своих статей о. Сергий так и назвал «Работа в Движении как служение Церкви и России», и в ней он говорил: 

Наше Движение может быть рассматриваемо как некоторого рода мирской монастырь, который, пребывая в миpy, выполняет в нём духовную службу. Служба Движения заключается в том, чтобы служить Христовой Православной Церкви и привлекать других к этому служению. 

Итак, тесная духовная связь Движения с православной церковью существовала и в теории, и в жизни, но всё же не была чётко оформленной – руководители РСХД сами признавали некоторую расплывчатость и неточность формулировки «церковность Движения». Кроме того, значительной сложностью оказалось то, что РСХД, в отличие от других православных организаций, формально не подчинялось напрямую какой-либо церковной власти и не было встроено в систему церковных учреждений. В.В. Зеньковский предполагал, что Движение могло определить своё место в церкви по типу братства, которое являлось бы внутрицерковным и имело бы православного священника в качестве духовного руководителя. Но всё же каноническое положение РСХД в Православной церкви было достаточно неопределённым, и Зеньковский как руководитель не раз писал об этом, ожидая от церковных структур большего внимания к этой проблеме: 

На мой взгляд, лишь сама церковная власть могла бы взять инициативу в этом вопросе и найти форму, согласующую внутреннюю свободу Движения и его широту с канонической включённостью его в организм Церкви. 

Исторически похожих примеров также не находилось, РСХД было новым явлением в Православной церкви, поэтому требовался поиск подходящих формулировок для его описания и положения в церкви, но он так и не был осуществлён до конца.

Позиция РСХД по отношению к разделениям в Русской православной церкви в Европе 1920−1930 годов, их влияние на Движение

Неопределённое каноническое положение РСХД вызывало сомнения в том, отвечает ли оно духу и традициям православия (не испытывает ли влияния протестантизма) и у некоторых его членов, и у церковных деятелей, далёких от Движения. В их представлениях более традиционным и соответствующим церковности православной организации было прямое подчинение церковной власти, поскольку оно гарантировало связь с церковью. Впервые вопрос о тесной связи Движения с иерархией обсуждался зимой 1926 года на заседании Центрального бюро РСХД, на котором представитель белградского кружка Юрий Граббе (в будущем епископ РПЦЗ Григорий) внёс предложение, которое по сути означало подчинение Движения церковной власти, что стало поводом к обсуждению этого острого вопроса: означает ли церковность Движения его подчинение церковной власти? Ответом стала принятая подавляющим большинством голосов резолюция, в которой было сформулировано отношение РСХД к церковным структурам: «Движение ищет духовного руководства со стороны пастырей и архипастырей», т. е. связь Движения с церковью должна быть духовной, а не административной, и именно такая позиция соответствует нуждам и работе Движения. Это решение было определяющим для всей его дальнейшей жизни. 

Для руководителей РСХД административное подчинение мирянского движения церковной власти было не только и не столько организационным вопросом, они рассматривали его значительно глубже – и как проблему духовную, и как проблему исторической важности, а именно считали подменой подлинной церковности и искажением понимания соборности. Зеньковский отмечал, что в русской эмиграции в целом не вызывала сочувствия идея ответственного участия мирян в жизни церкви. Об этом же – о неготовности и нежелании мирян участвовать в управлении церковными делами – говорил митр. Евлогий. В стремлении применять на практике постановления Поместного собора он, среди других мер, организовывал на приходах приходские советы. Однако заседания приходского совета главного храма парижской эмиграции, собора Александра Невского на Рю-Дарю, производили на митрополита удручающее впечатление:

Была надежда найти опору в Церковноприходском совете, но и она, к сожалению, не оправдалась. <…> Я был в ужасе от этих собраний, в горьком разочаровании, что проваливается идея соборности, что сейчас она неосуществима… не подготовленные всем своим прошлым к церковной жизни, наши прихожане приносили на собрания свои низменные житейские инстинкты, превращали их в какой-то «базар».

Собор Александра Невского. Фото: общественное достояние

В практике эмигрантской жизни эта неготовность выражалась и в том, что многие русские организации – религиозные, политические, национальные, культурные – в большей или меньшей степени вовлекали церковную власть в свою деятельность, не становясь при этом более церковными; так происходила подмена понятия «Церковь» понятием «церковная власть». Зеньковский указывал, что причина такого отношения к церкви обнаруживается в секуляризме, понимаемом как сознательное отделение всей жизни, всех форм культуры и творчества от церкви. РСХД, являясь движением мирянским и церковным, сохраняло своё самоуправление, стремясь сочетать в своей жизни иерархичность и участие мирян, дух свободы и соборности. 

Неслучайно именно представители белградского братства подняли обсуждение вопроса о церковно-административном подчинении братств. К началу 1926 года многие активные члены братства, в том числе его основатели Зёрновы, переехали в Париж, и оно постепенно изменило свой настрой, склоняясь к консервативным церковным кругам РПЦЗ. К середине 1920-х годов в русской эмиграции сложилось два основных церковных центра, которые коренным образом отличались в своём отношении к Поместному собору: один был в Париже, где митр. Евлогий считал необходимым исполнение решений Собора, а другой – в Сремских Карловцах, где Карловацкий синод предпочитал смягчить или даже упразднить принятые на Соборе постановления. Творческий соборный характер РСХД, в основу которого было положено развитие идей Поместного собора о возрастании роли мирян в церкви, встречал непонимание и неприятие со стороны консервативных церковных кругов, со стороны как клириков, так и мирян.

Дискуссия о связи РСХД с православной иерархией продолжилась весной 1926 года на страницах «Вестника РСХД», в котором были опубликованы заметки членов белградского братства П. Лопухина (май) и Ю. Граббе (июнь). Они предлагали установить «принципиальные» отношения с церковной иерархией и зафиксировать в Уставе отношение РСХД к Православной церкви и к ИМКА и ВСХФ. Их целью было установить более тесную связь Движения с церковной властью для того, чтобы у неё была возможность влиять на Движение. Кроме того, было выдвинуто предложение изменить название организации, вместо РСХД – «Союз православных братств и кружков» (автором этой идеи выступал Н. Клепинин). 

Эти предложения были рассмотрены на заседании Бюро РСХД, которое состоялось 3−4 июня 1926 года. В проект Общих положений, которые были подготовлены для обсуждения на предстоящем общем съезде, были внесены предложения братства Св. Серафима о названии и разработаны принципы жизни Движения.

1.  Движение православно. Оно черпает силы свои в благодатной жизни Церкви. С подобными ему по целям инославными и иностранными Христианскими Движениями оно пребывает в духе любви и единения.

2.  Движение вне-партийно, и как таковое оно не участвует в политической жизни, предоставляя, однако, своим членам свободу в их политической деятельности.

3.  Движение стремится помочь религиозной жизни всей студенческой молодёжи, без вероисповедных и национальных различий.

От имени Бюро РСХД было составлено и направлено письмо с «почтительнейшим сыновним приветствием» к членам Архиерейского синода РПЦЗ. Это обращение было написано согласно постановлению предыдущего, февральского, заседания Бюро: «обратиться к Собору Епископов, имеющим быть в мае месяце с. г. с сыновним приветствием и просьбой о благословении». В обращении руководители РСХД описали церковную ситуацию, указав на острые вопросы русской эмиграции, благодарили за пастырскую помощь, свидетельствовали о тесной связи Движения с православным священством («Единение с пастырями сказывается с наибольшей силой на наших ежегодных съездах и особенно на последнем, имевшем место в Хоповском монастыре») и просили «в дальнейшем поддержать <...> своей духовной помощью и указаниями в управляемых <...> епархиях». 

В конце обращения испрашивалось благословение на деятельность Движения: 

Мы верим, что Господь не оставит нас, и испрашиваем Ваших святых молитв и благословения на наш труд. Глубоко благодарные Вам за всё, что вы сделали, мы просим и в дальнейшем поддержать нас своей духовной помощью и указаниями в управляемых Вами епархиях. 

В 1923−1925 годах положение РСХД в Православной церкви не вызывало больших вопросов и не привлекало пристального внимания, несмотря на осуждение ИМКА в 1921 году как нехристианской и масонской организации. Но когда в первой половине 1926 года ярко обозначились расхождения между митр. Евлогием и Карловацким синодом, на фоне этого нарастающего конфликта изменилось отношение Карловацкого синода и к РСХД. Митрополит Антоний (Храповицкий), возглавивший РПЦЗ, сам не просто с одобрением, а с горячим воодушевлением относился к деятельности студенческих кружков РСХД. В начале 1926 года в «Вестнике РСХД» было опубликовано благословение митр. Антония, присланное им на имя Л.Н. Липеровского к движенскому празднику Введения Пресвятой Богородицы. В нём говорилось: 

Спешу от всей души приветствовать дорогих не только мне, но и всей Руси Христовой, сынов церковных с наступающим праздником. <…> Я не сомневаюсь в том, что именно через Вас с ними изольётся на Св. Русь Божье благословение и утешение Св. Духа, которого все ожидают.

Перед собором, в мае 1926 года, Липеровский как секретарь РСХД отправил письмо вл. Антонию, в котором подчёркивал связь Движения с Православной церковью и напоминал об условиях сотрудничества Движения с протестантскими организациями: РСХД является самостоятельной организацией, ею руководит проф. В.В. Зеньковский, а её секретари – дьякон Л.Н. Липеровский и Н.М. Зёрнов, окончивший православный богословский факультет. 

Движение не входит ни в состав Всемирной студенческой христианской федерации (WSCF), ни в Христианское общество молодых людей (YMCA), не пользуясь ни правами члена, ни правами сотрудника этих обществ. …Движение принимает от иностранных организаций материальную помощь на частичное покрытие необходимых расходов и не несёт никаких обязательств перед этими организациями, кроме обязательства расходовать средства исключительно на религиозные нужды русской молодёжи согласно направлению, избранному самим русским Движением на его общих съездах. 

Движение сотрудничает с ИМКА в издании книг православного содержания.

Однако ни личное отношение митр. Антония, ни письмо Липеровского не повлияли на постановления Архиерейского собора РПЦЗ, фактически запрещающего деятельность РСХД. На Архиерейском соборе РПЦЗ было постановлено: 1) признать, как и в 1921 году, организации ИМКА и ИВКА масонскими и антихристианскими, и 2) «потому не разрешать членам Православной церкви организовываться в кружки под руководством этих и подобных им неправославных и нецерковных организаций и быть в среде их влияния». Кроме того, Архиерейский собор постановил: 

Благословить и взять под свое покровительство и руководство все православные студенческие кружки, которые в своём уставе официально и определённо называют себя православными, устраивают свою внутреннюю и внешнюю жизнь в полном согласии с началами Святой Православной Церкви, находятся в непременной зависимости и под руководством Православной иерархии или лиц, облечённых её доверием, и без её благословения ничего существенного и значительного не делают. 

Таким образом, Архиерейский собор РПЦЗ подтвердил постановление 1921 года касательно ИМКА и фактически настаивал на церковно-административном руководстве РСХД.

На этом же Архиерейском соборе произошёл давно назревавший конфликт между митр. Евлогием и Карловацким синодом, поводом для которого послужила попытка карловацких епископов отделить германское благочиние от епархии митр. Евлогия, реорганизовав его в самостоятельную епархию под управлением еп. Тихона (Лященко). Фактически Карловацкий синод посягал на автономию митр. Евлогия, данную ему патриархом Тихоном (Беллавиным). В результате митр. Евлогий в знак протеста покинул заседание, отказавшись подчиняться постановлениям собора. Несколько позже, в январе 1927 года, карловацкие епископы запретили евхаристическое общение с митр. Евлогием, обозначив таким образом окончательный раскол между его епархией и РПЦЗ.

Митрополита Евлогия (Георгиевского) поддержала значительная часть его паствы. Владыка, приехав на съезд французского отделения РСХД, который проходил с 19 по 26 июля 1926 года, подробно рассказал о своей поездке на Архиерейский собор. Члены Движения оказали безоговорочную поддержку позиции митрополита, а секретарь РСХД Николай Зёрнов написал митр. Антонию (Храповицкому) письмо как председателю собора, в котором делился рассуждениями и задавал недоумённые вопросы. Письма заканчивались почтительной подписью: «Испрашивая Ваших святых молитв, остаюсь послушником Вашим, недостойный чтец Николай Зёрнов». 

Митрополит Антоний написал ответное письмо членам РСХД, в котором говорил о постановлении собора, «что никакого стеснительного характера ни в отношении к православным студентам, ни в отношении к Правлению общества YMCA оно не имеет». Владыка объяснял свою позицию вполне последовательно: у него давний опыт общения с представителями ИМКА Кульманом и Лоури, которых он называл друзьями, да и саму молодёжь он знал как верных, преданных членов Православия. Митрополит Антоний трактовал постановления Архиерейского собора, расширяя его до крайней степени и фактически сводя на нет:

Он (Архиерейский собор. – У.Г.) не воспретил своим пасомым состоять членами общества YMCA, а не одобрил только их пребывания под его духовным руководством как учреждения, хотя и христианского, но интерконфессионального. 

Далее митр. Антоний писал, что собор не запретил ни работу в ИМКА, ни участие в его издательствах, в которых он также принимал участие, «так как никакой противоправославной пропаганды я не встречал за последние 4−5 лет ни в изданиях Общества, ни в субсидируемом им Парижском богословском институте, ни в отношении его к русским молодым людям». По отношению к секретарям ИМКА Кульману, Лаури и др. митр. Антоний высказался определенно:

Открыто признаю их друзьями Православной церкви и веры, которых влияние на русских студентов может быть для нас только отрадным. 

Положение РСХД в связи с постановлениями Архиерейского собора немедленно было обсуждено с митр. Евлогием. Секретари Движения Л.Н. Липеровский и Н.М. Зёрнов после беседы с владыкой составили письмо членам Движения, в котором сообщали им, что «Владыка считает резолюцию собора, касающуюся Движения, недоразумением и вновь даёт своё архипастырское благословение на дальнейшую работу Движения». 

Обсуждение вопроса о подчинении РСХД церковной власти было продолжено на IV общем съезде РСХД (проходил в Бьервиле (Франция) с 30 августа по 5 сентября 1926 года. – «Стол»), самым главным событием которого стала острая дискуссия, возникшая вокруг доклада П. Лопухина, представителя белградского братства. Предложение Лопухина пересмотреть отношение Движения к церковной иерархии и перейти каждому отделению РСХД под непосредственное подчинение местного епископа означало не только раскол в самом Движении, но скорее коренной пересмотр его оснований. Собственно говоря, Лопухин так и предлагал: Движение должно стать православным, изменить свою структуру и название («христианский» на «православный», «Союз православных братств и кружков»), чётко определить свою деятельность и место в церкви. 

Неформальное описание Бьервильского съезда и полемики вокруг доклада П. Лопухина можно найти в поэме Юрия Степанова, делегата от Болгарского кружка РСХД. 

…И кончил Лопухин. Мгновенье, –

И вспыхнул бой, Бьервильский бой!

Открыл Бердяев наступленье

Артиллерийскою пальбой,

За ним французы, словно тучи,

Рванулись в пагубную сечь,

И обнажил Белград могучий

Стальной свой богатырский меч;

Но под огнём трескучих фраз

Держался стойко Монпарнас.

Обсуждение доклада Лопухина было действительно бурным: оно вызвало острую дискуссию, в которой участвовали и руководители, и члены Движения. Первым выступил Н.А. Бердяев, который говорил о творческом характере Движения, о том, что православие даёт большую свободу в отношениях с церковной властью (в отличие от Католической церкви), о необходимости поиска новых форм жизни Православной церкви. Последующие ораторы говорили о том, что Движение, имея реальную духовную связь с иерархами и пастырями церкви, зафиксированную в богослужении на съездах и постоянном общении кружков с православным священством, является православным по духу (проф. Коринчевский). В.В. Зеньковский отмечал, что в определении отношений Движения и иерархии есть проблемы, они важны с исторической точки зрения, и необходимо терпеливо искать формулировки, касающиеся этих проблем, Движение только начинает этот путь. Предложение белградского братства изменить название организации на «Союз православных братств и кружков» встретило обоснованную критику, поскольку понятие «христианское» отражало сущность Движения, сам предмет веры, а «православное» означает лишь «правоверное». Отец Сергий Булгаков высказал своё авторитетное мнение: «Не надо нам, православным, стыдиться имени Христа, которое носит Движение». Название Движения было решено оставить прежним.

Сергий Булгаков. Фото: общественное достояние

Несколько позже П.С. Лопухин снова пытался высказать свою позицию об отношении РСХД к иерархии и его месте в церкви в статье, опубликованной в журнале «Путь». Однако было понятно, что он озвучивал другое понимание идеи церковности, отличное от такового в РСХД. Всё это привело к выходу белградского братства Серафима Саровского из состава Движения, о чём братство сообщило в письме к общему съезду 1927 года.

Возвращаясь к Четвёртому съезду, нужно отметить, что от его имени были отправлены письма епископам, ответы которых выражают их исключительно благосклонное отношение к РСХД: так, архиеп. Анастасий (Грибановский) и архиеп. Серафим (Лукьянов), в то время служившие, соответственно, в Иерусалиме и в Лондоне, тепло благодарят за приветствие и преподают своё благословение, отмечая то большое значение, которое РСХД имеет для православной церкви в то непростое время.

…«Изменение своего суждения» произошло, но уже после окончания Второй мировой войны, в 1949 году, когда Архиерейский собор РПЦЗ и постановил:

Разрешить чадам Русской православной церкви за границей участие в русском Христианском союзе молодых людей, благословляя этот Союз на работу по воспитанию в своих членах преданности Православной церкви, изучению Св. Писания и учения св. Церкви и на всякую иную религиозную работу, согласную с этим учением. 

В 1927−1930 годах нарастал другой внутрицерковный конфликт – между митр. Евлогием и митр. Сергием (Страгородским). В феврале 1930 года в условиях жёстких гонений на церковь в Советском Союзе митр. Сергий дал интервью для печати, где заявлялось, что гонений на верующих нет. Русские эмигранты были чрезвычайно возмущены лживым заявлением, а митр. Евлогий по приглашению архиепископа Кентерберийского совершил поездку в Англию для участия в молитве о страждущей Русской церкви. Выступления митр. Евлогия были расценены советскими властями как политические выступления и призыв к протесту против СССР; митр. Сергий издал указ об увольнении митр. Евлогия от управления западноевропейскими приходами. Ответ митр. Евлогия был опубликован в «Вестнике РСХД» вместе с текстом беседы владыки с членами Движения на общем съезде РСХД. Митрополит Евлогий, не согласившись с указом митр. Сергия, перешёл в юрисдикцию Константинопольского патриархата – среди «евлогианских» приходов последовало очередное разделение: большинство клира и паствы вместе митр. Евлогием перешли под Константинополь, а часть осталась в юрисдикции Московского патриархата.

Церковные разделения, конечно же, отражались и на РСХД. Изменение отношений митр. Евлогия с Москвой обсуждалось на местном съезде Движения во Франции в Клермоне (13−21 июля 1930 года). Руководители и члены Движения стремились сохранить единство Движения, при этом оставляя право свободного выбора для всех его членов. Значительная часть движенцев примкнула к митр. Евлогию, но в Московской патриархии остался И.А. Лаговский, не выходя при этом из Движения, и еп. Вениамин (Федченков), который решил покинуть Движение. Положение РСХД осложнилось тем, что его кружки и региональные отделения, находясь в разных епархиях, оказались в разных юрисдикциях (митр. Евлогий, РПЦЗ, МП). Тем не менее Движение сохраняло внутреннее единство, хотя это и создавало дополнительную трудность в определении его канонического места в Православной церкви.

Настороженное, подозрительное отношение к РСХД со стороны священства и мирян сохранялось на протяжении долгих лет. Православное духовенство и епископат, стоявшие близко к Движению, полностью принимали и поддерживали его, но многие священники, далёкие от Движения, относились к его деятельности в лучшем случае нейтрально. Николай Зёрнов, став секретарём РСХД, активно искал поддержки духовенства и столкнулся не только с непониманием целей Движения или неприязнью к новым формам православных кружков молодёжи, но, что было для него особенно удивительным, отсутствием у священников осознания религиозного кризиса:

Несмотря на все уроки революции, они продолжали жить в условиях прежней России, где принадлежность к Церкви редко возбуждала какие-нибудь вопросы.

Ему приходилось сталкиваться и с недоброжелательностью мирян. Левые круги русской эмиграции относились к Православной церкви как к исключительно консервативной силе и оплоту реакции. Для правых кругов формальное сходство кружков РСХД с протестантскими кружками, как и сама связь с протестантскими организациями, часто служили поводом для обвинения в отходе РСХД от православия, а символ ИМКА в виде красного треугольника виделся масонской эмблемой. Подозревая РСХД в контактах с иностранцами, происках масонов, правые относились с недоверием к РСХД, особенно к помощи, оказываемой иностранцами, и видели в этом зависимость Движения от врагов православной России: 

С особой неприязнью относились к нам члены Высшего Монархического Совета, считавшие самодержавие и Православие неразрывно связанными друг с другом. В их глазах мы были жидомасонами, предателями Церкви, лицами, продавшимися американцам. Для них Бердяев был большевик, только прикрывавшийся именем христианина, Булгаков – опасный еретик. 

Зёрнова поражало удивительное сходство в подходах крайне правых и крайне левых: 

У них было то же желание морально замарать своего идеологического противника, обвинив его в продажности (и непременно американцам), та же смесь самоуверенности, невежества и клеветы.

В начале 1930-х годов в среде православного духовенства во Франции на собраниях священства и в епархиальной прессе развернулась дискуссия о каноническом положении РСХД и его связи с протестантскими организациями. Квинтэссенция этой дискуссии отражается в статье прот. Григория Ломако, который, признавая в целом церковность РСХД, а его деятельность считая благотворной для Православной церкви, считал, что Движение «корнями своими уходит за пределы церковной ограды». Ломако снова высказывал сомнение в том, возможно ли осуществление деятельности Движения «вне и без архиерейской благодати», т. е. без связи с какой-либо епархией или с какой-либо поместной церковью.

Обсуждение этой темы привело к тому, что в 1933 году специально по поводу РСХД было проведено заседание Епархиального собрания в Париже с приглашением председателя РСХД В.В. Зеньковского и духовника РСХД прот. Сергия Четверикова. Основными вопросами к руководителям РСХД оставались неоформленные связи Движения с церковной иерархией, а также тесное сотрудничество с протестантскими организациями, некоторые священники задавали вопросы о связи нынешнего Движения с дореволюционным РСХД и о негативном отношении к последнему. Нужно отметить, что епархиальное собрание проходило в свободной и открытой обстановке, была возможность всем священникам задать любые вопросы и выразить любые сомнения, а руководителям Движения дать на них полные ответы.

Отвечая на поставленный на епархиальном собрании вопрос о каноническом положении РСХД и о его связи с епископатом, прот. Сергий Четвериков, как и в своих публикациях, обратил внимание на то, что особенностью Движения является его распространение по территориям многих государств и поместных церквей, поэтому обычное административное подчинение церкви невозможно. По мнению о. Сергия, Движение «должно быть связано с Нею каким-то иным, более глубоким и духовным способом, не лишающим его возможности широкой инициативы и свободы деятельности, с одной стороны, и вместе с тем подчиняющим его наблюдению, контролю и руководству церковной власти, с другой стороны. Осуществить такое сочетание нелегко, но, помимо его, правильное решение вопроса невозможно». В качестве иллюстрации о. Сергий привёл рассказ о том, что в Болгарии от двух членов Движения, намеченных кандидатами в приходской совет, потребовали подписку о том, что они не состоят в юрисдикции митр. Евлогия.

В.В. Зеньковский так же подробно, по пунктам, ответил на все вопросы священников, в частности сказав, что вопрос о каноническом оформлении Движения очень труден из-за деления юрисдикций. По поводу сотрудничества с инославными Зеньковский отметил, что интерконфессиональный метод, который был камнем преткновения в дореволюционном РСХД, давно оставлен. По вопросу о влиянии со стороны ИМКА Зеньковский сказал, что за все эти 10 лет деятельности Движения протестантские организации не вмешивались в его религиозную жизнь, требуя лишь финансовых отчётов и иногда давая советы по организации лагерей и проч. Однако в задачи Движения входит экуменическая деятельность как знакомство и сближение с другими исповеданиями, которую легче осуществлять людям светским, чем иерархам с их ответственным положением.

В заключение заседания митр. Евлогий снова поддержал Движение, высказав пожелания более тесного взаимодействия священства с ним: 

При существующих условиях наиболее целесообразным в каноническом смысле представляется установление канонических отношений с местным епископом. Духовенство должно стать ближе к Движению и оцерковлять его… По отношению к Движению нужно придерживаться правила: не делая ломки его, оцерковлять его. Члены Движения должны привлекаться к приходской работе.