Размышляя о том, что изменилось в нашей церкви за два года специальной военной операции, хочется больше понять о народе Божьем христианском, о людях, относящих себя к русскому православию, а не о церковной структуре. С одной стороны структура, Московский патриархат, показывает свой износ, с другой – бессмертное умение жить на государственном ресурсе, приобщаясь не только к материальному, но и к идеальному, легко переводя современные политические идеи и в историософский план, и в этический, теологический и чуть не пророческий. А что сделаешь? Если нет достаточных собственных материальных резервов и своей повестки, в ход идёт формула, выведенная в 1927 году митрополитом Сергием (Страгородским), слегка осовременив которую, мы получим: «радости и успехи РФ – наши (в смысле «церковные». – О.Г.) радости и успехи, а неудачи – наши неудачи».
Однако Русская православная церковь Московского патриархата присутствует в нескольких десятках государств, и каждое из них видит в церкви проводника своей идеологии, национальных внутри- и внешнеполитических интересов и социальных программ. В итоге мы получаем, что радости и успехи представителей Московского патриархата в Украине, Эстонии, Латвии, Литве, Молдове, Франции и Японии могут не совпадать (и мы вовсю слышим, как они не совпадают) с радостями и успехами представителей МП в Российской Федерации и Беларуси. На поле этих несовпадений неустанно трудятся (я бы сказал, сеют вражду между православными) Константинопольский и Румынский патриархаты. Первый разделяет радости и успехи США, второй – Румынии. Пусть они сами подводят итоги своих трудов – нам надо в первую очередь посмотреть на себя.
Конечно, нельзя не обратить внимание, что в центре Европы два года идёт кровавая бойня восточных славян из одной церкви – нашей. Брат идёт на брата с оружием в руках. И, конечно, есть вопрос к нам, православным: как же мы так жили в одной церкви, что прозевали, как дьявол посеял не просто непонимание, а смертельную вражду между нашими народами, а мы ничего не смогли сделать?
Ещё недавно мы радовались воссоединению и с Русской православной церковью за рубежом, и с Архиепископией европейских приходов, и где плоды? С РПЦЗ не сроднились, Архиепископия тоже по сути не стала РПЦ – за редчайшим исключением мы не молимся вместе, не проводим исторических, научных, богословских встреч среди учебных заведений и дружеских встреч на приходском или епархиальном уровне. Всё оказалось политическими акциями, их пользу или вред мне трудно оценить сегодня, когда настоящего соединения нет. Русская православная Африка, появившийся за пару месяцев до СВО Африканский экзархат, на мой взгляд, тоже исключительно политический проект, несостоятельный в церковном плане. Что это за церковный план – спросите вы? Самый простой, евангельский: вера в Сына Человеческого, молитва плечом к плечу (реальному и тёплому, а не символическому), общая жизнь – христианское дружество, общение глаза в глаза. Верно ведь написал Вячеслав Иванов:
Свершается Церковь, когда
Друг другу в глаза мы глядим
И светится внутренний день
Из наших немеющих глаз…
Как можно стать одной церковью с православными африканцами, если в нынешнем своём состоянии Русская церковь оказалась не способна на общение с ближайшими соседями, и внутри России, порой даже в одной семье, часто верующие разделяются по политическому принципу. Кто-то из служащих не в России клириков Московского патриархата не поминает патриарха, кто-то ищет перехода в другие патриархаты.
Свято-Николаевский храм, поврежденный в результате обстрелов на территории освобожденной Авдеевки. Фото: Станислав Красильников/РИА НовостиЯ очень удручился, когда узнал, что живущая в России моя добрая знакомая, человек хорошо образованный, молится за победу Украины и разгром РФ, а также за победу Израиля, который уже убил мирных палестинцев и детей больше, чем войска РФ и Украины, вместе взятые… Почему нас, русских православных, в значительной степени определяют сегодня такие вторичные явления, ежедневно себя компрометирующие, как политика и идеология.
Главным символом разделения стала молитва «О Святой Руси». Мягко говоря, шедевром это молитвословие не назовёшь, но никто не обращает внимания на то, о чём эта молитва – настолько она красива и точна. Одни считают её нехристианской и агрессивной, другие считают этих первых предателями Русской церкви и государства. В прифронтовой зоне Донбасса есть третья точка зрения. Я там эту молитву ни разу не слышал, но видел дела, которые важнее политических символов.
За два года после начала СВО устроенная патриархом Кириллом структура РПЦ МП внешне почти не изменилась. Но углубляется внутренний раскол между… не знаю, как точнее назвать эти группы принимающих и не принимающих молитву «О Святой Руси», всё слишком неточно: фундаменталистами и модернистами, консерваторами и либералами, славянофилами и западниками… Раскол этот чисто политический: одни стоят на стороне РФ, другие на стороне Украины и её могущественных союзников и спонсоров. Для одних – Святая Русь, для других – святая европейская цивилизация. Первые считают: не нравится – отправляйтесь на Запад, без вас только лучше. Молитву «О Святой Руси» они держат за военное оружие, а тех, кто её не читает, – за дезертиров. Вторые, считающие поведение Московской патриархии перед властью РФ трусостью и раболепием, спокойно смотрят на унижение Украинской православной церкви Киевской властью и Константинополем и не обращают внимания на гонения и разбойные суды над иерархами УПЦ – например, митрополитом Ионафаном (Елецких), не только достойном священнослужителе, но и церковном композиторе и переводчике богослужебных текстов. Вставая на сторону европейской цивилизации, они не заступаются за разоряемые храмы УПЦ и гонимых служителей, чтобы не оказаться под подозрением у цивилизаторов. А борцы за так называемый Русский мир (который на деле и не мирный, и по духу не русский) забывают о правде и милости, когда унижают, запрещают и извергают из сана, никак не объясняя своих действий, то есть неправосудно.
Расколы сеет и церковная власть, и оппозиция церковной власти – все определены политикой. Никто не ужасается, что сейчас разоряется тысячелетняя церковь.
Первые и вторые похожи тем, что видят своим христианским долгом не терпение, восстановление общения и понимания, заступничество друг за друга и за честь Русской церкви. Обиды, презрение и страсть к разрывам те и другие принимают за что-то высокое и благородное. Недавно я посмотрел на свои соцсети и увидел, что одни мои добрые знакомые православные христиане расфрендили меня как агента Госдепа, другие – как адепта политики Кремля. При этом никто из них не связался со мной даже кратким посланием, не попытался объяснить мою неправоту и вернуть на путь правды, видимо, отложив это до встречи на Страшном суде. А как же слова Христа: мирись с соперником, пока ты ещё на пути с ним?
Если наша церковь и переживает сейчас – по интуиции патриарха Кирилла – самый благоприятный период в своей истории, то в чём его благоприятность? Видимо, в том, что сегодня любая самая цивилизованная политическая власть обнаруживает по отношению к христианству свою агрессивную тёмную природу, и доверять ей нельзя и нельзя давать вносить разделения. Мы, православные христиане, должны нести этот подвиг общения друг с другом, каких бы национально-политических, культурно-эстетических и даже этических взглядов ни придерживались мы и наши оппоненты. Об этом писал и апостол Павел коринфянам: «мы все в одном Духе были крещены в одно тело; будь то Иудеи, будь то Еллины, будь то рабы, будь то свободные». Тем более негодно отказаться от общения с теми, кого-то считаем совсем потерявшимся или озлобившимся: таких Христос пришёл отыскать и спасти.
