В дискуссии между сторонниками и противниками русского языка в богослужении меня всегда поражала одна вещь: это не разговор о том, как было бы лучше всем, – это противостояние тех, кто хочет молиться на понятном им языке, и тех, кто хочет им это запретить. Никогда не слышала от сторонников русификации богослужения призывов запретить церковнославянский. Между тем как противники русского языка настаивают на том, чтобы в храмах его именно запретить.
После этого аргументы о красоте церковнославянского и ценности традиции уже как-то не к месту, они родом из другого дискурса. А этот хочется назвать пещерным, но, боюсь, это не так. Я вижу, с какой лёгкостью мои студенты-журналисты высказываются за запрет всего, что лично им не нравится. То же демонстрируют попадающие в СМИ уличные опросы. Убить в себе запретителя – задача куда более актуальная для наших соотечественников, чем язык богослужения, выборность духовенства и другие прекрасные инициативы в русле обращения церкви лицом к народу.
Владимир Тихомиров: Для объективности картины я приведу пару мнений тех, кто защищает церковнославянский язык
Глава Синодального отдела по взаимоотношения Церкви с обществом и СМИ Владимир Легойда отметил: «В ряде традиций есть особый язык, связанный с молитвой, с богослужением. У религиоведов есть такое понятие «сакральный язык» – язык молитвы. Это не отменяет того факта, что люди, находящиеся на богослужении, должны понимать, что там происходит, но и способов достичь этого понимания – много, и не факт, что способ перевода всего на современный язык – самый продуктивный... Но, стремясь понять церковнославянский язык, мы приходим к Богу, совершая некоторое усилие – не такое уж и сложное, но духовная работа в этом усилии есть».
Протоиерей Сергий Правдолюбов, настоятель московского храма Живоначальной Троицы в Троице-Голенищево: «Церковнославянский язык – это творение Божие, дарованное нам через святых равноапостольных Кирилла и Мефодия и их учеников, – нам и всем православным славянским народам. Это язык, с самого начала своего сотворения преображенный Святым Духом, язык, специально созданный для молитвенного Богообщения. Это Божие чудо и Божие установление. Язык, созданный на основе одного из южнославянских говоров, становится принципиально неразговорным и, как книжный, противопоставляется разговорным славянским языкам. Язык переводов с греческого, вобравший в себя всю его богословскую глубину и красоту, преобразившись, становится красивее, звучнее, глубже и изящнее своего оригинала... Он являет собою мощную твердыню, скрепляющую в литургическом единстве все православные славянские народы, все братские славянские церкви. Что может быть ближе литургического общения, что может быть крепче литургического единства?».
Олег Глаголев: Для меня результаты этого опроса ВЦИОМ – сенсация
Более половины (51 %) православных россиян хотят и готовы к богослужению на русском языке! Ещё 30 % опрошенных – всё равно. Мне кажется, в эту треть входят не те, кто одинаково хорошо знает оба языка, но кому просто не важен смысл. Рязанцы они или камчадалы, их устроит молитва в храме и на языке племени сиу, и на бенгальском – так даже интереснее. И всего 15 % выступают за богослужение исключительно на церковнославянском языке.
При этом все годы, начиная с середины 90-х и по сю пору, некие люди от имени православных непрестанно уверяют, что перевод не нужен, что только начни служить по-русски – и вера пошатнётся, грянет раскол оттого, что вся паства привыкла к славянскому. А оказывается, всё не так. Люди не знают своей веры, самых её важных основ – молитвы «Отче наш». 74 % согласились с не просто неточным переводом на русский – но по сути противоположным её подлинному смыслу.
Оказывается, что народ наш хочет понимать молитвы, готов молиться по-русски, но им такой возможности не предоставлено. Почему? А потому что большинство пастырей верят в то, что понимания у паствы достаточно. То есть по-настоящему духовных нужд, глубины жизни своих прихожан они не знают, за исключением некоторых из пасомых, признавшихся, что им важно мнение священника для принятия важных решений. Этих некоторых, как показал опрос, – 2 % из всех верующих.
Священники могут знать семейное или материальное положение своих прихожан, их возраст и образование, проблемы, их грехи и прегрешения. Но как и кому они молятся дома и в храме, веруют ли они во Христа как в своего личного Учителя, чему от Него учатся и в чём конкретно выражается эта вера – этим интересоваться не принято. Тем более никто и никогда не спрашивает, понимает ли кто-то службу и что в ней непонятно. Если кто-то спросит, а как люди понимают, к примеру, фразы из самых распространённых богородичных молитв «Достойно есть яко воистину блажити тя...» или «Честнейшую херувим и славнейшую без сравнения серафим без истления Бога Слова рождшую», – нас ждёт неминуемый позор. Попробуйте!
При этом учить славянский ¾ не знающих его православных, как подтвердил опрос, не станут при самых шикарных условиях. Что теперь – махнуть на них рукой? Помилуйте.
Андрей Васенёв: ВЦИОМ «достал» не только желание православных россиян молиться по-русски, но и показал, сколько нас на самом деле
Опрос показал, что русский язык нужен, что церковь к этому готова, а отдельные чиновники – ещё нет. И главное – охранители церковнославянского достояния совершенно упустили из виду, что номинал церковного влияния как в обществе, так и внутри себя практически на нуле.
Комментарий руководителя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Владимира Легойды был здесь очень показателен. Весь день «официальные» спикеры РПЦ молча наблюдали, как новость о взглядах православных россиян гуляет по стране, а когда генеральная линия была сформулирована, стали высказываться в духе: опрос не тот, посыл не такой, заказчики исследования всё подстроили.
Ничего не мешает держателям консервативной повестки, не ожидавшим таких результатов, провести своё «объективное» исследование. И если какие-то проценты в итоге будут разниться, то сути это ничего не изменит: в церкви есть те, кто мог бы и хотел бы молиться по-русски, а есть те, кто не желает, чтобы в церкви были такие желающие...
Кроме того, некоторые вдумчивые люди увидели, что опрос не показывает, как коррелирует количество поддерживающих русификацию богослужения с количеством воцерковлённых активно живущих приходской жизнью православных христиан. Да, это было бы интересно посмотреть, тем более что это увлекательный микромир: всего 2 % опрошенных православных, кто хоть сколько-нибудь регулярно оказывается в храме, решает свои жизненно важные вопросы в совете с кем-то из прихода.
Другими словами, те, кто видят в церкви духовную всероссийскую скрепу, как правило, они же видят в славянском языке чуть ли не единственное основание единства державы, на самом деле смотрят на крошечную скрепку в микроскоп собственных «объективных» исследований.
А если в церкви увидеть людей, то вопрос о языке сразу же разрешится по желаниями и нуждам верующих без споров и конфликтов. И если искомый процент от этого сразу не подрастёт, то качество общения между православными точно улучшится.
